Узнав, что некоторые из монашествующих, и следа которых, по его мнению, уже было не найти, остались в живых, он исполнился гнева, послал глашатаев объявить в городе и во всей стране, чтобы по прошествии трех дней в его стране не осталось ни одного монаха. Если же по прошествии означенного времени кого-нибудь из них найдут, то таковой будет сожжен или убит. Монахи, говорил он, убеждают народ обратиться к распятому Богу. В это время случилось нечто такое, что огорчило царя и еще более восстановило его против монахов.

Один знатный вельможа безукоризненной жизни, занимавший видное место в государстве, исповедовал истинную веру и заботился о спасении души, но скрывал это из страха перед царем. Некоторые из близких к царю людей, завидуя почестям, оказываемым этому вельможе царем, думали о том, как бы оклеветать его перед ним. Однажды царь отправился на охоту со своими царедворцами, в числе которых был и этот добродетельный муж. Гуляя в одиночестве (я думаю, что это случилось по Божественному устроению), он нашел в чаще лежащего на земле человека, у которого нога была сильно повреждена диким зверем. Увидев вельможу, тот человек стал просить его не проходить мимо, но сжалиться над его немощью и отвести в свой дом, а в конце прибавил, что будет ему небесполезен и пригодится. Благочестивый вельможа сказал: «Я возьму тебя и окажу тебе помощь, насколько это в моих силах. Но что это за польза, которую, как ты говоришь, принесешь мне?» – «Я, – говорит раненый, – исправитель слов, именно: если при разговоре что-либо бывает испорчено неосторожными словами, то я забочусь о том, чтобы зло не пошло дальше».

Благочестивый муж не придал никакого значения этим словам, однако велел отвести его в свой дом и окружить нужным попечением. Завистники же, о которых сказано раньше, не скрывая более своего нерасположения к означенному вельможе, оклеветали его перед царем, говоря, что он, забыв царское к себе расположение, не только оставил служение своим богам и принял христианство, но и злоумышляет против всего царства, подстрекая чернь и располагая к себе всех. «И если ты, – говорили они, – желаешь убедиться в истинности наших слов, то призови его к себе и, чтобы испытать, скажи ему, что ты хочешь, оставив отцовскую веру и царское достоинство, сделаться христианином и облачиться в монашескую одежду, которую ты прежде преследовал как зло».

Оговаривая благочестивого мужа перед царем, они знали его уязвимое место; враги знали, что если он услышит такие слова от царя, то посоветует ему не оставлять столь прекрасного решения, и они, таким образом, окажутся правыми. Царь, зная привязанность к себе этого мужа, считал их слова невероятными и ложными, но рассудил, что в любом случае не следует оставлять это дело невыясненным. Призвав к себе вельможу, он говорит ему наедине, испытывая его: «Ты знаешь, друг, сколько зла я причинил так называемым монахам и христианам. Теперь я раскаялся в этом и, презрев все земное, хочу жить их надеждами, ибо я слышал, что они говорили о каком-то бессмертном царстве, которое будет в другой жизни, а земной жизни смерть положит конец. Я думаю, что достигну чего-нибудь не иначе, как только приняв христианство и расставшись со славою своего царствования и прочими жизненными удовольствиями и наслаждениями и присоединившись к монахам и аскетам, которых я несправедливо изгонял, где бы они ни были. Что ты скажешь на это? Какой совет дашь ты мне? Говори только искренно, так как я знаю, что ты самый правдивый и рассудительный человек».