Оттер и его люди добрались до того места, где паслись кони, когда солнце уже начало клониться к закату, и отвели их на возвышенность неподалёку от леса. Там они, как смогли, возвели ограду, пустив в ход брёвна и копья. Коней тоже разместили по кругу. Затем они выставили дозор и, усталые, укрылись внутри. Когда наступила ночь, огней зажигать не стали. Съев все те немногие запасы, что у них остались, воины заснули и проспали до самого утра, доверясь дозорным. Римляне не стали переходить реку в ту ночь. Они боялись идти вперёд по незнакомому броду, ведь это было опасно, и ждали на берегу реки, собираясь переправиться через неё только после рассвета.

Оттер потерял около ста двадцати убитыми и ранеными, но ему удалось унести с собой и тех, и других. Неизвестно, сколько было убитых римлян, но в том сражении пали многие легковооружённые воины, ведь атака готов была быстрой, да и стреляли они метко.

Сумрачным утром Оттер, проснувшись, отправился к дозорным, а затем сел на коня и осмотрел долину. Её всё ещё скрывал туман, поэтому вначале ничего не было видно, но потом князю показалось, что он замечает какое-то движение со стороны реки чуть выше брода. Он поскакал туда и наткнулся на парня пятнадцати лет, почти голого, в одних штанах, и мокрого – он только что вылез из воды. Оттер натянул поводья, и парень спросил его: «Ты князь?» – «Да», – ответил Оттер.

Парень сказал: «Я Али, сын Серого. Меня послала Солнце Крова, чтобы я передал тебе следующие слова: “Идёшь ли ты? Идёт ли Тиодольф? Ибо я видела крышу красной в солнечном свете, словно окрашенной киноварью”».

Оттер ответил: «Ты вернёшься под кров Вольфингов, сын?»

«Сразу же, отец», – кивнул Али.

«Тогда передай ей: “Тиодольф на подходе. Когда он придёт, мы оба нападём на римлян у брода или на лугу у дома Вольфингов”. Но скажи ей также, что я недостаточно силён, чтобы преградить римлянам путь через реку».

«Отец, – проговорил Али, – Солнце Крова спрашивает: “Ты опытен в войне, скажи нам, оборонять ли бражный зал, пока вы не придёте к нам на помощь? Мы уже разбили передовой отряд римлян. У нас есть те, кто может держать оружие, но, похоже, основное римское войско разобьёт нас, прежде чем вы придёте на помощь. Не лучше ли покинуть зал и укрыться в лесу?”»

«Это верный вопрос, – ответил Оттер. – Возвращайся, сын, и передай Солнцу Крова, чтобы она не очень-то надеялась на защиту стен, потому что у римлян большое войско, и сегодня даже с приходом Тиодольфа готам будет нелегко. Пусть она поторопится, чтобы эти грабители не настигли её в скором времени. Пусть заберёт лампу, чьё имя носит, стариков, детей и женщин, и пусть те, кто может сражаться, охраняют их в лесу. Более того, слушай, быть может, пройдёт ещё около шести часов, пока придёт Тиодольф. Скажи ей, что я брошу жребий на жизнь или смерть и взбудоражу этих римлян, чтобы у них было чем заняться, кроме как сжигать стариков, женщин и детей в их домах. Тем временем она сможет беспрепятственно добраться до леса. Ты всё запомнил? Тогда ступай своей дорогой».

Но парень, покраснев, задержался и, глядя в землю, произнёс: «Отец, я переплыл реку и, достигнув этого берега, скрытый туманом, прополз сквозь камыши к тому месту, где стоят римляне. Я близко подобрался к ним и подглядел за ними. И увидел, что они уже готовы перейти реку. Теперь твоё время делать то, что ты считаешь нужным».

Сказав так, он развернулся и удалился походкой жеребёнка, никогда не знавшего узды и побоев.

Оттер быстро поехал назад, поднял нескольких человек, которым доверял, и попросил их разбудить командиров и всё войско, приказав как можно быстрее и тише седлать коней. Так они и поступили. Никто не задерживался – все спали чутко, а некоторые уже просыпались. Скоро воины сидели верхом. Туман низко стелился по лугам, утро было холодным и безветренным. Оттер приказал ехать как можно тише, чтобы застать римлян врасплох. Но в пылу сражения готам ни в коем случае нельзя было пробиваться в глубь римских рядов. Воины должны были внимательно слушать и, услышав сигнал, разворачиваться и скакать назад. Все поехали вниз, к реке. Их вели опытные проводники.