– Вы должны идти в ногу со временем, господин Бине. Сегодня весь Париж в восторге от Бомарше, а его Фигаро известен всему миру. Давайте-ка воспользуемся его славой, чтобы привлечь публику. Она пойдет смотреть даже пол-Фигаро, но ее не заманишь и дюжиной «Бессердечных отцов». Поэтому мы наденем плащ Фигаро на какой-нибудь персонаж и объявим об этом в нашем названии.

– Но поскольку я глава труппы… – неуверенно начал господин Бине.

– Если вы не в состоянии понять, в чем заключается ваша выгода, вы скоро останетесь главой без туловища. А кому она тогда нужна? Можем ли мы накинуть плащ Фигаро на плечи Панталоне? Вот видите, вы смеетесь над такой нелепой идеей. Подходящий кандидат для плаща Фигаро – Скарамуш: ведь это его брат-близнец.

Тиран Бине, укрощаемый подобным образом, уступил, утешаясь мыслью, что если он вообще что-либо смыслит в театре, то за свои пятнадцать ливров в ближайшее время получит ту же цифру, но в луидорах.

Прием, оказанный труппой «Фигаро-Скарамушу», утвердил его в этом мнении. Один Полишинель, раздосадованный исчезновением половины своей роли, заявил, что сценарий дурацкий.

– Ты назвал мое произведение дурацким, не так ли? – с угрозой в голосе спросил его господин Бине.

– Ваше произведение? – переспросил Полишинель и добавил с издевкой: – Ах, простите, я и не понял, что вы – автор.

– Так заруби это себе на носу сейчас.

– Что до авторства, то вы работали в весьма тесном содружестве с господином Parvissimus’ом, – дерзко намекнул Полишинель.

– А если и так? Что ты имеешь в виду?

– Разумеется, то, что он всего лишь очинял вам перья.

– Я тебе уши очиню, если ты не перестанешь дерзить, – заорал взбешенный Бине.

Полишинель немедленно встал и потянулся.

– Тысяча чертей! – сказал он. – Если Панталоне вздумалось играть Родомонта, я, пожалуй, пойду. Он не так уж забавен в этой роли. – И Полишинель удалился с важным видом, прежде чем господин Бине вновь обрел дар речи.

В четыре часа дня в понедельник поднялся занавес и началось представление «Фигаро-Скарамуш». Публика заполнила три четверти рыночного зала. Господин Бине отнес такой наплыв за счет ярмарки и великолепного шествия труппы по улицам Гишена в самое оживленное время дня, а Андре-Луи – исключительно за счет названия. Именно Фигаро привлек буржуа, которые заняли более половины мест по двадцать су и три четверти мест по двенадцать су. В этот раз они клюнули на приманку, а дальнейшее зависит от того, как сыграет труппа пьесу, над которой он трудился во славу Бине. В достоинствах самого сценария он не сомневался, ибо черпал материал у надежных авторов, беря у них самое лучшее, – что было, как он заявил, только справедливо по отношению к ним.

Труппа превзошла себя. Публика с интересом следила за хитрой интригой, которую плел Скарамуш, восхищалась красотой и свежестью Климены, была почти до слез тронута жестокой судьбой, которая на протяжении четырех долгих актов не давала ей броситься в объятия красивого Леандра, изнывавшего от любви, ревела от восторга при посрамлении Панталоне, бурно веселилась от буффонад его веселого лакея Арлекина и от неестественной походки и свирепого рычания трусливого Родомонта.

Успех труппы Бине в Гишене был обеспечен. В тот вечер актеры угощались бургундским за счет господина Бине. Сборы достигли суммы восемь луидоров – за всю карьеру господина Бине дела не шли так хорошо. Он был очень доволен и даже настолько снизошел, что признал заслуги господина Parvissimus’a, в какой-то мере способствовавшие успеху.