– Но он хотя бы красив? – не отставала Джейн.

Ее повышенный интерес к доктору казался странным. Лиза тотчас вообразила, как белокурая, голубоглазая Джейн, похожая на фарфоровую куклу, появляется в домике доктора и мгновенно покоряет его своим очаровательным личиком и девически белыми платьями (Лиза заметила, что все они открывали грудь на дюйм ниже, чем предписывала мода).

– Разве это имеет значение? – Деревенские доктора годятся в мужья не больше, чем… мебель.

– Это важно, коль скоро ты намереваешься поставить его на колени, – возразила Джейн. – Если он урод, тебе придется атаковать его ум, ибо он нипочем не поверит, будто ты снизошла до него из-за внешности. Если же он недурен собою, ты можешь кокетством влюбить его в себя, а затем разбить ему сердце!

Лиза, смеясь, отставила чашку.

– О Боже! Какой жестокий расчет! – Однако слова подруги польстили ее тщеславию. Значит, Джейн полагает, будто она еще способна разбивать мужские сердца. – Но разве не лучше будет попросту забыть о нем?

– Но он был груб с тобой, – не согласилась Джейн. – Так скажи мне, он красив или нет?

Лиза задумчиво оглядела подругу. Ее охватило странное чувство, словно она перенеслась на десять лет назад, в прошлое, и видит собственное юное лицо, гладкое, лишенное морщин, оживленное радостью и надеждой, не омраченное сомнениями. Грядущие годы – те десять лет, что безвозвратно потеряны для Лизы, – принесут Джейн Халл блестящий успех. Она, несомненно, научится ценить доброту и, познав горечь поражения, проникнется состраданием к тем, кому посчастливилось меньше, чем ей. Пусть разочарование лучший учитель, оно не будет вечно ей сопутствовать. Джейн красива, прекрасно воспитана, Лиза откроет ей двери в высшее общество – что еще нужно, чтобы найти любовь?

Наверное, подумалось Лизе, похожие чувства она испытывала бы к младшей сестре: радостное ожидание, нетерпение, желание защитить – все разом. Она схватила Джейн за руку, сжала тонкие нежные пальцы.

– Дорогая, ты ведь доверяешь мне, правда?

Джейн недоуменно округлила глаза.

– Конечно, милая Лиза!

– Тогда позволь мне позаботиться о твоем счастье. – Лиза упустила свой последний шанс найти любовь. Но она не допустит, чтобы Джейн постигла та же участь. – А что до доктора, нет, он не красив. И слава Богу, – со смехом добавила она. – Он всего лишь врач. Оставим беднягу в покое!

Джейн казалась немного разочарованной.

– Значит, ты не станешь разбивать ему сердце?

– О, я этого не говорила. – Улыбаясь, Лиза выпустила руку подруги и вновь потянулась за чашкой. От чая с виски в голове у нее и вправду прояснилось. – Это целиком зависит от того, насколько мне будет скучно.

Если бы три месяца назад кто-нибудь сказал Майклу, что вскоре его ближайшим приятелем и постоянным собеседником станет священник, он рассмеялся бы или решил, что близится конец света. Религиозность, как и другие формы трескучей благопристойности, по мнению Майкла, следовало оставить на долю старших сыновей, которые могли позволить себе подобные благородные прихоти. И вот теперь Майкл сидел в деревенском кабачке за кружкой эля с приятелем, носившим круглый воротничок духовного лица.

Лоренс Першелл принадлежал к той редкой породе священнослужителей, которых приводит в церковь вера, а не финансовые соображения. Но Бог занимал мало места в разговорах двух друзей, и в тот день, как обычно, они рассуждали о политике и о спорте. Оба приятеля живо интересовались скачками, и тот факт, что ни один из них не мог позволить себе потворствовать этому увлечению, возможно, лишь подогревал их интерес. Майкл и его товарищ сходились во мнении (которое, не имея склонности к самоубийству, они предпочитали держать при себе), что регби превосходит крикет, поскольку требует от спортсмена большей ловкости и силы. Политические воззрения их тоже совпадали. Оба признавали, что ирландский вопрос требует скорейшего разрешения, и считали наилучшим выходом – предоставить этому народу независимость. Вместе с тем, однако, приятели весьма одобрительно отзывались об армии.