– Значит, торгуешь женскими волосами?

Радимир кивает, довольно улыбается и отчитывается:

– Со всего извлекаем прибыль, не переживайте.

Отворачиваюсь, стискивая челюсть с такой силой, что сводит зубы. Это место дикое и отовсюду здесь несёт безумием. Где ещё будут поощрять такие варварские обычаи?

И Анна – дитя своего народа. Дикарка, поклоняющаяся старым богам. Не удивлюсь, если она в сговоре и со старшим жрецом, и ещё с кем-то из знати. В Мраколесье достаточно тех, кто хотел бы чтобы меня здесь не было.

– Красота этих женщин обманчива, – произносит Радимир вкрадчиво. – Сами понимаете, после двадцати восьми шанс выносить нормального ребёнка крайне мал. У нас было много случаев за последние десять лет, когда старые девы рожали уродцев. Это потому что они уже увяли внутри. Вместо цветущего бутона, там лишь пепел и тлен. Вы не думали, что после того, как станете нашим князем, лучше ввести закон, чтобы девушек ссылали в земли безмужних с двадцати пяти? А лучше с двадцати трёх! Тогда они будут скорее выходить замуж, а дети в законном браке будут рождаться сильными и здоровыми.

– Лир Радимир, у вас нет других дел? – я резко поворачиваю голову в моём голосе проскальзывают рычащие нотки.

– Есть, простите… я позже к вам загляну в городе, – тут же сникает торгаш, кланяется и бочком начинает двигаться прочь, не переставая улыбаться.

Какого демона этот упырь отвлекает меня и наушничает? Местный лекарь тоже говорил, что их девушки рано отцветают. Даже показывал сколько рождается так называемых «уродцев». Ещё один плюс к тому, что метка Анны оказалась подделкой. Мне нужен нормальный сын и сильный дракон.

Снова впиваюсь взглядом в профиль Анны. Волос уже почти не осталось, они рассыпались у её ног золотом, сверкающим в скупых солнечных лучах, падающих из окна.

Ей идёт и короткая стрижка. Она открывает тонкую шею, делая Анну ещё трогательнее и изящнее. Сознание услужливо подкидывает воспоминание – мои губы на её нежной коже. Руки на тонкой талии.

Анна не засохший цветкок. Она сладкая и свежая. Пахнет так, что до сих пор при одном воспоминании в паху всё твердеет.

Тяжёлым взглядом смотрю, как она торопливо удаляется в комнаты, прилегающие к главному залу. Послушник, естественно, спешит за ней торопливой трусцой. До чего же мерзкий и прилипчивый червь.

– Лира Дарина! – мой голос разносится по храму, заставляя наставницу подпрыгнуть на месте.

Она собирала волосы Анны в мешочек, но теперь замирает, глядя на меня.

– Да, л-лир Норд? – спрашивает она дрогнувшим голосом.

– Что этот послушник здесь делает? Кто он такой? – размашистым шагом подхожу к старухе и останавливаюсь, глядя в искажённое волнением лицо.

– Так это Добромир, Ваше Сиятельство, – торопливо отчитывается лира Дарина. – Он раньше служил в главном городском храме, а потом его поставили здесь старшим. Но под моим присмотром, конечно же. Хороший парень, но простой и доверчивый. Если Морена будет милостива, он скоро станет старшим жрецом в нашем небольшом храме. Это место свободно с некоторых пор.

– Он со всеми старыми девами так возится? Водит их повсюду? Опекает? Трогает? – последнее я выплёвываю с особым отвращением.

– Ха! – Лира Дарина приосанивается и ухмыляется, косясь в ту сторону, куда ушли Анна и послушник: – Как бы ни так. Не со всеми. Тоже заметили этот нездоровый интерес? Пропащая девка вас хотела обмануть, а теперь и молодого послушника хочет соблазнить, зуб даю, Ваше Сиятельство. Ей ведь нет двадцати восьми. Небось думает, он её замуж возьмёт, паскудницу, и она избежит своей участи. А он может! Он же ещё не стал жрецом и не принял обет! Наверняка и сейчас соблазняет беднягу Добромира.