– Папа, как ты узнал, что я здесь? – спросила она и вышла из своего укрытия как ни в чем не бывало.

Кольм еще раз посмотрел на нее, чтобы удостовериться, что она не в истерике. Нет. В сине-зеленых глазах мисс Уинтерли даже мелькнул намек на улыбку. Если бы не сжатые в кулак пальцы, чего не мог видеть ее отец, Кольм мог бы подумать, что она совершенно спокойна.

– Так же, как в детстве, когда ты играла в прятки. Ты всегда выбираешь самое интересное место.

– Мисс Уинтерли, милорд, позвольте пожелать вам доброй ночи, – сухо произнес Кольм. Теперь, когда он встретился с мисс Уинтерли лицом к лицу, он почему-то чувствовал себя задетым тем, что все принимают его за слугу.

– Сначала обещайте никому не рассказывать, что я была здесь наедине с вами.

– Я не хвастлив, мисс Уинтерли, – не задумываясь, возразил Кольм.

Глаза лорда Фарензе стали жестче, и немалого труда стоило выдержать их недоверчивый, надменный взгляд.

– Если о моей дочери пойдут какие-нибудь скандальные слухи, тому, кто их распускает, придется пожалеть, что родился на свет. – Эта сказанная спокойным голосом угроза прозвучала гораздо страшнее, чем если бы он начал кричать и размахивать кулаками.

– Не надо, папа. – Мисс Уинтерли устало взмахнула рукой, и этот жест тронул Кольма сильнее, чем любая женская истерика. – Я думаю, ему можно доверять.

– Когда дело касается твоей безопасности и душевного покоя, я не доверяю ни одному мужчине из тех, кто здесь находится.

– Прошу вас, мистер Картер, дайте слово джентльмена, что никому не расскажете, что я была с вами наедине. Иначе мы никогда отсюда не уйдем. – Она бросила на Кольма умоляющий взгляд, которому он не мог противиться.

– Я обещаю не распространять о мисс Уинтерли скандальных слухов, милорд.

– Вы, похоже, имеете отношение к сочинительству, Картер. – Лорд Фарензе обвел рукой царивший в библиотеке хаос и упакованные в стопки книги, намекая, что Кольм может не удержаться и написать что-нибудь скандальное.

– Я не стал бы писать ничего, порочащего репутацию молодой леди.

– Премного благодарна, – не без иронии вмешалась в их молчаливую дуэль мисс Уинтерли.

– Но даже если бы я захотел, мне некому особенно писать, – добавил он, обращаясь к ней, как будто это могло ее утешить. Судя по ее ледяному взгляду, ему это не удалось. – В любом случае я не знаю, о чем вы говорите.

Лорд Фарензе сурово посмотрел на него.

– Дернли что-то замышляет, и слуги могут начать сплетничать, поэтому будет лучше, Картер, если вдобавок к своей клятве вы пообещаете рассказать мне, что они о нас говорили. Тогда я буду уверен, что вы не затронете репутацию моей дочери, и вы сможете благополучно покинуть эту комнату.

– Хорошо, милорд. Я клянусь правдиво изложить вам, что будут говорить или не говорить слуги за завтраком. Надеюсь, это все?

– Не совсем. Это может показаться чрезмерным, но я жду, что завтра вы явитесь в Фарензе-Хаус и расскажете мне обо всем лично. Не стоит ничего писать.

– У меня есть работа, милорд. Но я смею надеяться, что, если хорошо попрошу, его светлость отпустит меня на часок-другой подышать свежим воздухом, – ответил Кольм со смирением, которое пристало настоящему мистеру Картеру, желавшему лишь одного – покончить с этой нелепой ситуацией и отправиться в постель.

– Будет тебе, папа. Оставь беднягу в покое. Не забудь, что человек, на которого глаза бы мои не смотрели, возможно, уже вернулся в бальный зал и распускает слухи. – Мисс Уинтерли бросила страдальческий взгляд в сторону бального зала.

– Дернли не настолько глуп, а тому, о ком ты говоришь, я уже разбил в кровь лицо. Не думаю, что он станет что-нибудь говорить, если не хочет признаться в том, что получил отпор от девушки, которую намеревался взять силой, а потом был побит ее взбешенным отцом, – преспокойно добавил лорд Фарензе.