Боже, что же будет? Очень хотелось зажмуриться и не видеть их высеченные морды, но вот именно не видеть, что они собираются делать, было страшнее всего.

— Так, я париться, — сказал светловолосый, — а ты жрать че-нибудь сообрази, — это уже мне.

Значит, пока ничего страшного делать не надумали. Тут я выдохнула и даже немного осмелела.

— У меня только картошка да огурцы соленые, — огласила я, так сказать, весь список. — Могу еще блинов напечь, только подождать придется, — вспомнила я, что вечером еще парочку яиц нашла.

— Сойдет, — буркнул он. — Жаль, блинов дожидаться времени нет, — с сожалением протянул здоровяк.

— А я могу по-быстрому, — решила я его умаслить.

«Накорми мужика, и будет тебе счастье», — говорила бабушка. Так, может, ежели я их накормлю, они меня убивать не будут.

— Давай, если не шутишь, — сощурил он недоверчиво глаза.

— У нас на все это времени нет, — вдруг встрял темноволосый. — Сам знаешь, ехать пора. И так из-за нее кучу времени потеряли.

— Не знаю, как ты, а я без баньки никуда. Когда сам-то последний раз в русской баньке парился, не в этих новомодных, а именно по старинке?

Светловолосый нравился мне все больше.

Как говаривал дедушка, человек, что любит русскую баню, не может быть плохим. Когда на мое блеяние насчет одежки милостиво позволили мне натянуть чистые вещи и приступить к выпечке блинов, то я в этом, можно сказать, убедилась. Теперь бы узнать у них, что, собственно, им от меня надо. О том, что они меня просто так отпустят, я и не мечтала, так что с готовностью блинов план побега у меня тоже более или менее нарисовался.

— А можно хоть, как вас зовут, узнать? — решила я прощупать почву.

— Тебе зачем? — темный оставался все таким же настороженным, и баня его ничуть не смягчила, хоть я и видела, какой он оттуда довольный вылез.

— Да что ты хмуришься, — чего нельзя было сказать о светлом, он-то после баньки вообще разомлел, — чего девочку пугаешь?

Вот-вот, чего меня пугать?!

— Я Тимофей, а он Владимир, — кивнул он в сторону своего напарника.

— А я…

— Да знаем мы, кто ты, — перебил меня Влад, — Анна Ивановна Белова. — У меня аж волосы встали дыбом от его спокойного голоса. — Девятнадцать лет, рост метр шестьдесят шесть, первокурсница медицинского университета, сирота.

Я, конечно, понимала, что они про меня уже, наверное, что-то узнали, но не так же ведь, а от его «сирота» у меня ком в горле встал. Так и есть, сирота, никому не нужная, ничейная. Я опустила голову, чтобы незаметно слезы сморгнуть.

— Ну что ты за человек? — услышала я голос Тимофея. — Не можешь помягче, что ли? Девчонка ведь сопливая совсем.

— А что такого? Я как есть сказал, — не понял Влад. — У меня у самого племянница ее возраста.

— А зачем я вам нужна? — спросила сипло, ком так и остался в горле.

— Не знаю, — выдал мне смущенно Тим, — нам только велели доставить в целости и сохранности.

В целости и сохранности — это хорошо.

— А может, вы это, меня отпустите? — не надеялась, но все же чем черт не шутит. — Скажете, что не нашли, а?

— Ну вот, допрыгался? — зло зашипел Влад на Тима. — Баньку да блины… Говорил тебе, поехали, а ты?

— Не можем мы тебя отпустить, прости, — Тим отвел взгляд. — Обуйся, и поедем.

Что ж, я попробовала по-хорошему. Ничем не показывая своего настроения, направилась в дом. Тихо выползла из окна и метнулась через соседний двор на незаметную в темноте тропу. И побежала что есть сил. Добраться бы до речки, а там есть пещеры, можно хоть вечность скрываться, а мне вечности не нужно, только до утра. Но то ли я слишком медленно бежала, то ли они догадались, получила в спину толчок и полетела на землю, обдирая руки и колени о сучки и камни, а об один вообще хорошо так стукнулась головой. Боль полоснула адская, и из глаз полились слезы.