Стоп, что я делаю? Что он делает?

«Ты еще пару глупых вопросов придумай, он как раз успеет все сделать».

— Нет, — начинаю отпихивать его от себя, но он прикусывает нежную плоть зубами, отчего уже у меня вырывается стон боли. — Не надо, — прошу я, глядя ему в глаза, и он, наконец смилостивившись, отпускает покрасневшую вершинку.

— Я тебя хочу, — говорит он открыто, но меня это не радует.

— А я нет, — отвечаю, отрицательно качая головой.

— Врешь, — говорит Стас убежденно и усмехается. — Что тогда в моей кровати забыла?

И как ему объяснить? Пожалела?

Вот он обрадуется. А по-другому и не поймет.

— Пришла проверить температуру, — начинаю оправдываться, — ты кричал.

— А до этого не приходила, — обвиняет Стас, — я ведь и раньше звал.

— Не приходила, чего тогда звал? — начинаю злиться. Толкаю его, но осторожно, боюсь навредить его швам. — Не затыкаешься, достал.

— Так ты слышала и не отвечала? — его глаза сверкают злостью. — А сейчас что, пожалела?

— Дура была, — отрезаю я, наконец выбравшись из его объятий.

Его голодный взгляд заставляет очнуться и закрыть вид на свои прелести, но не успеваю я сделать и шагу, как его рука, будто змея, выстреливает и хватает мою, и снова я на кровати, смотрю в наполненные бешенством глаза.

— Не смей больше делать вид, что не слышишь меня, — требует Скала, — поняла меня?

— Поняла, — отвечаю, но он не спешит меня отпускать. Смотрит, изучает.

Почти физически чувствую его взгляд.

— Кхм, кхм. Я вам не мешаю? — голос Тохи как просвет в конце тоннеля.

— Нет, — кричу я.

— Да, — отвечает вместе со мной Стас. — Мешаешь, — продолжает он, чтобы ни у кого не осталось сомнений.

— Ну, думаю, тебе сейчас придется смириться, так как у меня есть новости, — спокойно продолжает Тоха, подходя к своему чемодану.

— Что за новости? — наконец отвлекается Скала, и мне становится легче дышать, но пока он продолжает меня удерживать.

— Отпусти девушку, и поговорим, — отвечает доктор, — не для ее ушей.

Стоит только тискам его рук разжаться, я как пуля срываюсь с кровати и выбегаю из комнаты.

Не останавливаясь, пробегаю свою спальню, вбегаю в ванную комнату и захлопываю дверь. Прислоняюсь к прохладной поверхности лбом.

Дура! Грудь ноет и болит. Какая же я глупая! Пожалела. Теперь уж точно понятно, что он не отступится. Не знаю, что хотел сообщить Тоха, но он меня спас. Я видела по глазам Скалы, что он не остановится.

Принимаю душ и спускаюсь на кухню.

— Ну и зачем ты к нему пошла? — вопрос как выстрел от двери, где стоит злой доктор.

— Он кричал просто, и я… — опять оправдываюсь.

— Что, так хочешь под него лечь, что не можешь дождаться, когда он на ноги встанет? — орет он в бешенстве. — Он же тебя в порошок сотрет? Думаешь, ты первая такая? Думаешь, особенная? Да таких, как ты, он толпами на улицу выметал.

— Но я… — что сказать, не знаю.

Это для меня новость? Нет.

Я, может, и наивная, но не глупая. Знаю, что такие, как он, замешаны в криминале и что охрана по периметру дома не от воров защищает. Знаю, что вседозволенность им голову сносит и они границ не видят.

Тогда зачем я это сделала?

Я слышала крик ребенка в его голосе, такого же одинокого, как и я, вот и не смогла не отозваться.

Знала ли, чем может закончиться? Знала, ну, по крайней мере, подозревала.

Слезы наполняют глаза, и я не в силах их удержать. Стою и молча плачу.

А что сказать? Что дура? И так понятно.

— Я за тебя переживаю, вот и сорвался, — говорит уже спокойно Тоха и запускает нервно руку в волосы на затылке. — Он тебя просто так не отпустит, но, повторяю, сама к нему не лезь, хорошо?