– Вставай принц, принцесса наша ушла.

– Мама, я никуда не пойду… – понёс он какую-то горячку и я пнул его изощрённо в лодыжку. А вдруг этот предатель притворяется, чтобы улучить момент и напасть на меня? В такой обстановке, уже не знаешь чего ждать дальше.

Тогда он вскрикнул и быстро сел на пол, пачкая всю свою одежду окончательно пеплом и разметав часть бумажного снега вокруг себя вихрем.

– Вышел из комнаты, – показал я его опомнившимся глазам ствол глушителя. – Быстро.

– Не стреляйте! Прошу! Я свой!

– Вышел, я сказал.

Он посерьёзнел, встал и очень сильно хромая вышел. Пугаясь виду трупа в коридоре и залитому полу кровью. Мой первый удар по колену не остался для него бесследным. От боли и вида трупа он даже чуть не застонал. Что я грозным видом сразу подавил в нём на корню, едва он хотел пожаловаться мне.

– Сел на тот стул. Руки назад завёл.

– Я послушаюсь, – сказал он садясь.

Проводом от настольной лампы я скрутил его руки на совесть туго.

– Дёрнешься и получишь пули в колени. Оставлю здесь подыхать. Ясно?

Он кивнул. Ему явно было плохо и без меня. Но он стоически терпел. Не отпуская пистолет, я ещё раз отфотографировал всё помещение, кроме трупа. Искать теперь какие-то бумаги, было лишним и глупым. Этот чёртов колдун, тут уже всё подчистил. К гадалке не ходи…

Нужно было выбираться. На обратном пути я осмотрел наручники, которым пристегнул теперь уже мёртвого автоматчика. В месте соединения цепью, они был словно оплавлены горелкой. Металл отёк и накапал на пол. Ни следов какого-либо стороннего горения, ни какой другой техники рядом нет. Но не припомню, чтобы запястья стрелка были обожжёнными. Поборов себя, я даже вернулся, чтобы проверить его запястья. Герберт, ходившей впереди под прицелом, не поддержал радостью инициативу возвращаться, но противиться, конечно не стал.

Отпнув его автоматы в сторону, я поманил гида к себе, а сам отошёл в сторону.

– Запястья ему закатай.

Когда мрачно моргающий Герберт закончил и отошёл, я осмотрел его руки – запястья покойника чистые. У него даже волосы не обгорели. Чёртовы ваши чудеса.

Выбравшись на поверхность, я отвёл Герберта к точке эвакуации и передал в дальнейший плен другому агенту. Вечером я уже ехал на поезде в Вену, пряча плёнку в тайном кармане пиджака, смотря на закат и размышляя о том какой теперь дам отчёт.

В Вене, в центре, поздним вечером, сидя при молодой луне в крытом кафе на крыше, я рассказал всю историю событий своему главному руководству в единственном лице.

– Товарищ Гюнтер, это полный доклад. Буду в штабе, дам письменный отчёт в деталях.

– Молодец, – я обомлел от его слов, потому что думал, что теперь меня просто уничтожат или подвергнут принудительному стиранию памяти с последующим позорным увольнением и высылкой на крайний север, а что если что и вспомню, то рассказать будет уже некому, кроме вечной мерзлоты, тайги и медведей. – С первым заданием справился успешно. Но скажи мне вот что, только максимально честно. Эта информация для меня лично. Вадим, почему сразу не застрелил Герберта? Раз была такая возможность. На лицо предательство.

– Или внушение.

– Ты подверг себя ненужной опасности, а значит поставил задание по удар.

– Герберт, если подвергся внушению – подлежит и реабилитации. Как вторичный кадр будет полезен. Если предатель, мы узнаем много нового о потенциальной вербовке врага и о нём самом. В крайнем случае, используем его как приманку или жертву на заклание в будущем. Он ещё неотработанный ресурс.

– Мыслишь как гуманист.

– Как агент Службы Контроля, – поправил я. – А не закрепившийся в сознании масс, устоявшийся стереотип мясника в погонах из КГБ.