Они спустились на третий этаж, там были другие номера, а коридор оказался еще извилистее и поворачивал еще чаще. Теперь, когда солнце зашло за горы, свет в окнах начал заметно убывать. Мистер Уллман показал им один или два номера, и на этом все кончилось. Мимо номера 217, насчет которого предостерегал Дик Холлоранн, он прошел, не замедляя шага. Дэнни посмотрел на неброскую табличку с номером, очарованный и встревоженный одновременно.

Потом – еще ниже, на второй этаж. Там мистер Уллман не стал показывать комнаты, пока они не оказались возле покрытой толстым ковром лестницы, которая вела назад в вестибюль.

– Вот ваша квартира, – сказал он. – Думаю, вы найдете ее подходящей.

Они вошли. Дэнни взял себя в руки – мало ли что там могло оказаться. Там не оказалось ничего.

Венди Торранс вздохнула с облегчением. Президентский люкс своей холодной элегантностью вызвал у нее чувство неловкости, собственной неуклюжести. Конечно, это здорово – посетить отреставрированное историческое здание, где в спальне висит мемориальная табличка, гласящая: «Здесь спал Авраам Линкольн» или «Здесь спал Франклин Рузвельт», но совершенно другое дело – представить, как лежишь с мужем среди целых акров постельного белья и, может статься, занимаешься любовью там, где случалось возлежать самым великим (во всяком случае, самым могущественным, поправилась она) в мире людям. Но эта квартира была попроще, более домашней, она прямо-таки манила к себе. Венди подумала, что без особого труда сумела бы мириться с ней до следующего лета.

– Тут очень мило, – сказала она Уллману и услышала в своем голосе благодарность.

– Простенько, но подходяще, – кивнул Уллман. – В сезон тут живут повар с женой или с помощником.

– Тут жил мистер Холлоранн? – вмешался Дэнни.

Мистер Уллман снисходительно склонил голову.

– Именно так. С мистером Неверсом. – Он повернулся к Джеку и Венди: – Тут гостиная.

Там стояло несколько стульев, с виду удобных, но недорогих; кофейный столик – когда-то он стоил немало, но сейчас с одного бока у него был отколот длинный кусок; две книжные полки (Венди с некоторым изумлением отметила, что они битком набиты сборниками литературных обозрений и трилогиями «Клуба детективных романов» сороковых годов) и казенный телевизор неизвестной марки, куда менее элегантный, чем консоли из полированного дерева в комнатах.

– Кухни здесь, конечно, нет, – сказал Уллман, – но есть подъемник для подачи блюд. Квартира находится прямо над кухней отеля. – Он сдвинул в сторону квадратный кусок обшивки, открылся широкий квадратный поднос. Уллман подтолкнул его, и тот исчез, открыв взорам направляющий трос.

– Тайный ход! – возбужденно заявил Дэнни матери. Потрясающая шахта за стеной мигом заставила позабыть все страхи. – Прямо как в «Эббот и Костелло встречаются с монстрами»!

Мистер Уллман нахмурился, но Венди виновато улыбнулась. Дэнни подбежал к подъемнику и заглянул в шахту.

– Сюда, пожалуйста.

Уллман отворил дверь в дальнем конце гостиной. Она вела в широкую и просторную спальню. Там стояли две одинаковые кровати. Венди взглянула на мужа, улыбнулась, пожала плечами.

– Нет проблем, – ответил Джек. – Мы их сдвинем.

Мистер Уллман оглянулся, искренне озадаченный:

– Простите?

– Кровати, – любезно пояснил Джек. – Их можно сдвинуть.

– О, конечно, – сказал Уллман, мгновенно смутившись. Потом его лицо прояснилось, а из-под воротничка рубашки вверх пополз румянец. – Как угодно.

Он проводил их обратно в гостиную, из которой еще одна дверь вела в другую спальню, где стояла двухэтажная кровать. В углу лязгал радиатор, а коврик на полу был украшен кошмарной вышивкой, изображавшей кактусы и шалфей. Венди заметила, что Дэнни уже положил на него глаз. Стены комнаты, не такой большой, как соседняя, покрывали панели из настоящей сосны.