Ничего подобного личный состав сирийского флота да и сам командующий Шумани еще не испытывали: с моря к побережью волна за волной приближались плавающие танки и бронетранспортеры батальона морской пехоты. На берегу в развернутом строю и со знаменем в лучах восходящего солнца атаковала морская пехота Черноморского флота. При подходе к определенному рубежу на побережье учению был дан отбой. Личный состав, участвовавший в данном учении, построили для разбора. Руководители учения отметили положительные стороны и недостатки. Всему личному составу была объявлена благодарность.

После короткого отдыха и осмотра техники часть личного состава с техникой была принята с берега на десантные корабли. Другая часть батальона совершила марш-бросок в район порта Тартус и там погружена на большой десантный корабль.

Шумани был потрясен:

– Теперь я вижу, как должен сражаться настоящий флот!

А спустя несколько месяцев Шубин покидал Сирию на зашедшем в Тартус теплоходе «Башкирия». Расставание получилось грустным.

Шумани долго держал Шубина в своих объятиях, повторяя:

– Друг! Друг! Друг!

А когда Шубин сказал, что вместо него скоро прибудет другой советник, Шумани еще больше расстроился:

– Мне не нужен другой! Мне нужен ты! Я буду просить президента, чтобы тебя вернули к нам.

– Что ж, прикажут – вернусь. Мы с тобой, сам понимаешь, люди военные!

Шубин отвернулся, чтобы Шумани не увидел предательски выступивших слез.

Теплоход уже вышел из аванпорта, а Шубин все еще видел на пирсе машущего ему рукой Шумани. Впереди капитана 1-го ранга Шубина ждали Москва и должность старшего преподавателя Академии Генерального штаба.

16–20 МАРТА 2016 ГОДА. СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ.

БОЛЬШОЙ ДЕСАНТНЫЙ КОРАБЛЬ «КОСТРОМА»

Уже на входе в Дарданеллы разминулись с БДК «Святослав», который спешил из Тартуса в Новороссийск. И хотя корабли «экспресса» встречались весьма часто, каждая такая встреча была радостной. Как и положено, на обоих кораблях сыграли «Захождение» и «Исполнительный», причем, хотя оба БДК имели одинаковый ранг, но в силу негласных традиций «экспресса», «Святослав» исполнил «Захождение» чуть раньше как знак особого уважения к старшинству командира «Костромы». Все находившиеся в тот момент на верхней палубе кораблей немедленно повернулись лицом к проходящему мимо кораблю, зафиксировали положение «смирно», офицеры и мичманы приложили руку к пилоткам. Затем, опять же по сложившейся традиции, командиры поприветствовали друг друга по УКВ и пожелали друг другу удачи.

Как-то само собой получилось, что со временем «сирийский экспресс» стал почти своеобразным морским орденом. Разумеется, никто об этом вслух не говорил, но в умах флотской общественности, а затем и высокого начальства экипажи кораблей, ходивших по маршруту Новороссийск – Тартус, были выведены за скобки официальной градации, как нечто отдельное и особое.

В «экспрессе», как в каждом закрытом сообществе, знали цену каждому члену данного сообщества, и этот каждый знал цену остальным. Здесь не задерживались искатели орденов и чинов, не уживались подхалимы, негодяи и всевозможные проходимцы. «Экспресс», как чугунный каток, мгновенно стирал их в порошок. Так как в «экспрессе» участвовали корабли не только Черноморского, но Балтийского и Северного флотов, семьи которых находились за тысячи километров от Новороссийска и редко когда могли приехать, отношения среди моряков «экспресса» постепенно стали почти монашескими. Шубин иногда, шутя, говорил, что вскоре, как в каждом уважающем себя монастыре, у них появится собственный институт старчества, а затем и отшельничества, причем за неимением лучшего отшельников определят в канатный ящик.