Приглушенная мелодия «My Heart Will Go On»[3] из «Титаника» постепенно смолкла, потом с новой силой взвыла с самого начала. Кабину лифта, как и все остальное в здании, украшали зеркала и до блеска отполированная сталь.

Я рассматривал свои ботинки.

Лифт остановился на сорок пятом этаже. С драматическим свистящим шорохом раздвинулись двери. Механический голос занудливой училки еще продолжал вещать, а меня уже крепко схватили за локоть.

Сержант Конвей осталась у лифта, а мы пошли по длинному коридору, оформленному с изысканным минимализмом. Миновали две квартиры – на этаже их было всего три – и приблизились к строгой черной двери. Мой сопровождающий открыл ее магнитной карточкой и провел меня в холл огромной, совершенно безликой квартиры.

В прессе много писали об этих пентхаусах. Поселиться там могли только суперсостоятельные люди. Сама квартира вряд ли стоила своих денег, но платили не за нее. А за то, чтобы жить на высоте пятьсот футов. Чтобы иметь уникальную возможность смотреть свысока на миллионы людей или, если ты достаточно важная шишка, – чтобы они взирали на тебя снизу вверх.

Сумрачный холл подсвечивали неоновые огни города. Три стены зеркального стекла предоставляли панорамный обзор.

– Садись, – сказал угольно-серый человек.

Я остался стоять.

– Ладно, сейчас он к тебе выйдет. – С этими словами он повернулся и пошел к двери. Отворил ее ровно настолько, чтобы пройти, и тихо, но тщательно закрыл за собой.

Похвальная осмотрительность.

Я сразу же подошел к двери и посмотрел в глазок. Коридор был пуст. Я даже подумал, что мой сопровождающий присел под дверью, но это было бы слишком нелепо.

– Мы одни, Уэйтс.

Я повернулся на голос. Темный силуэт говорившего выделялся на фоне подсвеченного неоновыми огнями неба.

– Фингал откуда? – спросил он с безупречным оксбриджским акцентом.

Я потрогал глаз:

– Я в нужное время попал в нужное место.

– А я уж подумал, что детектив Керник так выражает свою неприязнь.

– Похоже, он расстроился, что его опередили.

– Да, мне тоже так показалось. – Мой собеседник шагнул на свет и улыбнулся. – Позвольте представиться. Дэвид Росситер, член парламента.

Я подошел к нему. Высокий, властного вида. Лет сорока пяти. Одет в строгий классический костюм. Излучает радушие грамотного политика. Он пожал мне руку обеими руками с уверенностью человека, который зарабатывает на жизнь общением с людьми. Ладони его были теплыми, но обручальное кольцо холодило кожу.

– Садитесь, – предложил он.

Я сел, он, чуть помедлив, – тоже.

– Интересно.

– Что, мистер Росситер?

– Я предложил вам левое кресло, а вы сели в правое. Зовите меня Дэвид.

Я улыбнулся и ощутил тупую боль в глазах.

– Вы, наверное, недоумеваете, зачем я пригласил вас, Эйдан…

– Уэйтс, – поправил я. – Вряд ли для того, чтобы поболтать о жизни.

– Что ж, пусть будет Уэйтс. Вы интересуетесь политикой?

– Только из крайней необходимости.

Он снова улыбнулся. Каждый раз, улыбаясь, он смотрел прямо на меня, давая понять, что я как-то по-особенному его удивляю. На фотографиях в газетах он так же смотрел на военных преступников.

– В таком случае мое имя вам вряд ли знакомо.

– Дэвид Росситер, член парламента.

– А что вам известно о моей карьере? – поинтересовался он, напирая на последнее слово.

– Только то, что пишут в газетах.

– Вы, как никто, знаете, что не следует верить газетам. Коррумпированный детектив Эйдан Уэйтс…

Я невозмутимо продолжил:

– Ваш отец был членом парламента и неплохо на этом заработал. Вы же оказались более идеалистичны – ваш брат уже вовсю занимался большой политикой, а вы еще промышляли адвокатурой. Женились рано и удачно. Хотя, полагаю, неудачно жениться на наследнице водочной империи сложновато.