– А давайте протокол составим и все запишем аккуратненько, – обратился Трезвый Расчет к Госпоже Бережливости.

– Умно придумано, одобряю. Итак, мы здесь, чтобы Маня поправила свои денежные дела, а кое-кто получил долгожданную свободу, так?

– Да, да, я очень хочу поправить денежные дела! – горячо согласилась Маня.

– Но для этого тебе придется разобраться вот с этой бандой.

– Сразиться, что ли? – испугалась Маня.

– Думаю, до этого не дойдет. Но выслушать нужно обязательно.

– А зачем?

– Как зачем? – удивилась Бережливость. – Если ты окружила себя Излишествами, то зачем-то это тебе было надо.

– Я окружила? – ахнула Маня.

– А то кто же? Но хватит пустой болтовни. Итак… Кто первый выскажется?

Вперед выступили близнецы.

– Мы, Крутые Понты, прицепились к Мане в юности, когда она новыми кроссовками перед подругами понты крутила. Пришли, глядим, а в душе у нее Зависть Черная обитает. Ну, сразу зазнакомились, подружились. А чего – практически родственные души!

– Зависть. Черная, – сделала книксен востроносая дамочка в черном балахоне. – Может, меня тоже пора отпустить, а?

– По очереди, сказано было! – напомнила Бережливость. – Маня, ты с Понтами прощаться будешь? Или они тебе дороги как память? Советую очень, хватит другим в рот заглядывать. От этого твоя Самооценка чахнет.

Старушка вытянула из-за спины девчушку серенькую, всю блеклую и застенчивую.

– Это что, моя Самооценка? – ужаснулась Маня.

– Пока еще Самооценочка. Будешь себя больше ценить, она подрастет. Так что, Понты отпускаешь?

– Наверное, надо. Хотя, если честно, они та-а-кие завидные! Красивенькие такие…

– Завидные, завидные, – забормотала Черная Зависть. – Пусть всех порвет, какие мы крутые!

– Нет, нет, отпускаю! – испугалась Маша. – Ну их всех, пусть идут на все четыре стороны!

Девочка Самооценка улыбнулась, и тут же, кажется, ее щеки румянее стали. К ней подошла молодая женщина, очень уверенная и красивая, и погладила Самооценку по щеке.

– Спасибо Маня. Мы тебе добром отплатим. Со мной, с Самодостаточностью, тебе заживется еще лучше. Не будешь оглядываться на чужое мнение и из кожи лезть, чтобы кого-то переплюнуть и свою крутость доказать.

– Хорошо, – обрадовалась Маня. – А Понты эти и Черную Зависть – ну их вообще. Вполне без них проживу, что я, маленькая, что ли?

Тут опять заговорила женщина в темных одеждах.

– Что касается меня, Черной Зависти, то зря вы так обо мне. Есть во мне и кое-что полезное! Переодень меня в белые одежды – и я тебе не раз пригожусь. Я ведь многому научить могу!

– Чему же ты научить-то можешь? – усомнилась Маня.

– Вот смотри, как это может работать. Видишь ты, например, что подруга лучше тебя танцует. Черная Зависть будет тебя толкать на переживания и злобу, что у кого-то талант есть, а у тебя нет. А Белая станет побуждать свои таланты развивать, чтобы самой научиться делать что-то еще лучше. Белая Зависть говорит: «Развивайся, добивайся, побеждай!», а Черная: «Уничтожь, разрушь, обесцень!» Ясно?

Маня понимающе кивнула и вопросительно посмотрела на благородное собрание.

– Кто из вас знает, где одежду поприличнее для этой дамы найти?

Из толпы вышла очень опрятно и чисто одетая особа. Она, казалось, даже светилась.

– Я, твоя Чистая Душа, все знаю. Ты меня только спроси.

В этой девушке была настоящая красота, она шла откуда-то изнутри. Маня замерла, и до ее сознания медленно дошло, что это ведь ее лицо смотрит на нее с экрана.

– Не удивляйся, ты и есть я. Я всегда в тебе, просто не всегда ты меня видишь. Давай позовем Мудрость и отпустим всех, кто тебе больше не нужен?