– Герцог Алва, – когда Ларак не визжал, не хрипел и не рыдал, у него был вполне приятный голос, – я прошу вас о приватной беседе.

– Бесполезно, – Рокэ с изысканной безнадежностью махнул рукой. – Мой офицер для особых поручений подслушает нас в любом случае, но будет испытывать при этом определенное неудобство. Во всех смыслах этого слова.

– Речь идет о чести дамы!

– Сударь, – укорил Ворон, – вы непоследовательны. Согласно представлениям Людей Чести, я – законченный мерзавец, следовательно, все ваши предосторожности смешны.

– Репутация властителей Кэналлоа ужасна, – на лице Ларака заметно прибавилось скорби, – однако герцог Эпинэ, с которым я имел серьезный разговор, полагает вас достойным доверия.

– Если Иноходец прав, честь дамы в надежных руках, разве что рук этих на две больше, но так даже надежнее. Садитесь.

– Я буду говорить стоя.

– Как вам угодно.

– Прежде всего, господин регент, я должен извиниться за свое поведение во время… Я считаю своим долгом извиниться за…

– Ваши извинения приняты. – Алва погладил Котика, и тот, выражая общее мнение, зевнул, издав милый мурлыкающий звук. Ларак вздрогнул.

– Я вел себя недостойно дворянина, – неожиданно связно сказал он.

– Учитесь властвовать собой, – посоветовал Ворон. – Не всякий вас поймет, как понимаем мы с Готти и виконтом, но хватит об этом. Как вы нашли касеру ее высочества? В Варасте крепкие напитки настаивают на нескольких травах, но я уверен только в степной полыни. Горечь – вечный привкус на губах страсти.

– Простите…

– Пустое. Вас не затруднит перейти к делу?

– Я пришел к вам потому, – глаза Ларака затуманились, – что впервые встретил ее в вашем доме. Я не настолько наивен, чтобы… Вы знаете, что случилось с Надором, знаете из первых рук… Те подробности, о которых вы… Рассказать вам мог лишь… один человек. Умоляю, ответьте, где она сейчас?!

– Вы же говорили с Эпинэ.

– Он ничего не знает, все с чужих слов! Герцог уверен, что все погибли. До единого человека.

– И вы тоже? А по виду не скажешь. Вы причесаны и влюблены, следовательно – живы.

– Я? – заморгал Ларак, – я жив, но ничего не понимаю… Где я был? Как оказался в Кагете? Все рушилось, но я должен был найти кузину и девочек. Я надеялся, что она с ними, всего лишь надеялся… Кузина затворилась в церкви, но другие… Здания становились ловушками! Люди выбегали во дворы, многие потеряли голову, я не мог их не ободрять. Умирать, герцог, тоже нужно достойно, а кузина… Она всегда принадлежала лишь Создателю, только не все молились. Нет, не все!

– Судя по тому, что вы здесь, ваши действия оказались существенно богоугодней молитв. Я дурно знаю Эсператию, но с каким-то вашим святым случилось то же, что и с вами. Это было до Олларов, так что его высокопреосвященство должен знать подробности; спросите, пока есть время.

– Я вел себя не так, как подобает человеку Чести, но всё… Всё так смешалось! – Ларак забыл о своем решении и сел, вернее, плюхнулся в низкое кресло. – Я всегда был добрым эсператистом, но Создатель не мог допустить такого! Не мог! Крики, грохот, тьма… Эти бедные люди, они ничего не понимали. Отовсюду сыпались камни, рушились лестницы, стены покрывали трещины. Люди, собаки, лошади, все они метались и еще курица…

– Курица? – живо заинтересовался Валме. – В Надоре?

– Не знаю, откуда она взялась, но от страха несчастная взлетела. Как настоящая птица, а старый Хью закричал, что настал конец света. Потому что летит курица… и начал бросать в нее камни, и тут обрушилась стена. Прямо на Хью, а Боб, он был славным парнем! Добрым, спокойным… Он сошел с ума и напал с топором на тех, кто был ближе к воротам. Мне пришлось его убить… Мы думали, что за воротами – выход, а за ними были скалы! Черные, блестящие…