– Оставьте ваше кривлянье! – раздразнить маркизу Фукиано было просто, а вот унять… – Может, вы в шадди и разбираетесь, только дело не в нем! К нам затесалась тварь из хлева, и я терпеть ее вонь не собираюсь. Вызовите кто-нибудь этого балбеса, ее муженька, пусть заберет свою грязнохвостую кощенку и впредь не выпускает.

– Кто бы сперва старую суку вышаркал! – Аглая сидела, отставив локотки, а казалось, что стоит, уперев руки в бедра. Луиза сетовала на собственные дурные манеры, но не считала, что набралась от матери. Она ошибалась.

– Печально, – все еще негромко заметила Урфрида, – что мы не в состоянии сами отстаивать свою честь.

– Но мы можем воспитать сыновей, – бодро не согласилась Арлетта, – которым это по силам.

Негромко стукнула дверь – Леона Ноймар предпочла выйти, но она оказалась единственной.

– Странная вещь – судьба, – маркиза Фарнэби воплощала собой изящную безмятежность. – Генерал Манрик счастливо избежал клинка вашего сына, но не прошло и месяца, как бедняжку убил предатель, который своим взлетом был обязан именно Манрикам.

– Рыжим давно следовало обрезать уши, – напомнила о себе Фукиано. – А их кормили и притравливали.

– Мой… – Георгия выдержала безутешно-красноречивую паузу, – покойный брат ошибался, очень ошибался, но сейчас у нас есть возможность исправить многое.

– И для начала выгнать взашей тех, кому при дворе не место, – старуха таращилась на Аглаю, как злобный рак на изящную пиявочку. – Георгия, кого ты тут развела?

– Лично поздравить его величество с днем рождения – право каждого дворянина, начиная с барона, – ровным голосом напомнила хозяйка. – Вы можете забыть о вашем короле, но король не может не принять тех, кто прибыл, а женатым дворянам этикет предписывает на больших приемах появляться в обществе супруги. Арлина, Анна, я уважаю ваши вкусы и поэтому предлагаю вам фрукты, но лично я хочу шадди. Кто-нибудь рискнет ко мне присоединиться или вы боитесь показаться недостаточно… аристократичными?

– Это ужа-асно, – Аглая слегка успокоилась и теперь вновь пела. – Я не па-а-анимаю, как вы это пьете.

– Боюсь, вы не понимаете многого из того, что мы делаем, – все же показала зубы герцогиня.

– Да-а-а… Я не понима-а-ю, как можно сбежа-ать от супруга, это та-ак безнра-а-вственно.

– Вы-то уж точно никуда не уйдете, – сверкнула глазками виконтесса Карье. – Куда вам идти? Только в конуру!

– Зато тебе в самый раз сбежать! Чертополох твой осел получит, а не сосну, зря ты с ним всю жизнь тухла, подметка жеваная!

– Уберите ее! – виконтесса вскочила, к потолку метнулась похожая на садовую соню тень. – Уберите… эту! Я за себя не ручаюсь!

– Виконтесса! – Георгия поднялась, сверкнули отлично ограненные камни. – Возьмите себя в руки, вам это должно быть по силам. Сударыня, я вынуждена вас просить нас оставить.

– Так не просят, – Аглая откинулась на спинку стула. – И я вам не прислуга и не подлабузница! Мой супруг и тессорий…

Дверь открылась удивительно вовремя, то есть не удивительно, поскольку открыл ее Рокэ, за плечом которого виднелась умница Леона.

– Я распорядился подать вино сюда, – весело заметил регент. – Обсуждать, как и когда отстаивать честь дамы, удобней вместе. И это заметно увлекательней той ерунды, которую мне пытались навязать супрем с геренцием, хотя война всяко приятней.

Попробуй не расцеловаться с витязем, если ты господарь Сакаци и тебе в помощь лучший друг пригнал панцирный полусоколец, да еще столь своевременно! Савиньяк четырехкратно облобызался с седым чернобровым полковником, в чьих объятиях кости затрещали бы у самого Хайнриха, и, предоставив нового соратника Вальдесу, открыл еще холодный – аж пальцы липнут – футляр.