При виде ровных дриксенских шеренг передние витязи только прибавляют скорости. Сотня шагов до врага… Полсотни – копья, качнувшись, опускаются вниз, рейтары отвечают пистолетным залпом. Мощным и дружным, но не пулям остановить несущуюся бешеным галопом осеннюю лавину. Дриксы бросают коней навстречу вырвавшемуся из прошлого пожару, но, еще и хода не набрав, налетают на копья.

Сверху творящееся на льду безумие видно даже без трубы. Первые ряды эйнрехтцев сметены подчистую, немногие ушедшие от копий, не успев ни порадоваться своему счастью, ни сообразить, что делать, натыкаются на не менее густую щетину кончаров. Кричат от боли несчастные лошади, их идущие позади товарки слышат, упрямятся, норовят свернуть, а копейщики уже вовсю орудуют саблями в глубине смешавшегося и потерявшего ход рейтарского строя. Стрелять бесполезно, а вот нырнуть в кровавую круговерть тянет отчаянно. Или хотя бы сбросить вниз торчащих на берегу «уларов». Два десятка? И что? Гады таращатся на драку и ничего не заметят.

– Капитан, – стонет Раньер, – они же к нам тылом! Всех же снимем…

1 год К.В. 1-й день Зимних Скал

За поворотом, о чем-то предупреждая, громко запел рожок, но витязи продолжали свою скачку. Ни перестраиваться, ни менять аллюр никто не стал, так и неслись – погоня!.. Как горячий поток она захватывает и тянет, тащит, волочет дальше и дальше сверкающим речным желобом. Кровь в ушах шумит, сердце колотится, рука с отведенным в сторону клинком ищет цель и, увы, не находит. Второму сокольцу дела пока нет, отставшие от своих рейтары – раненые и те, чьи кони послабее, – достаются парням Коломана. Где-то впереди в слитный топот сотен копыт вплетается вскрик, ржанье, а потом Ховираш проносится мимо очередного трупа. Вперед!

Робер привстал в стременах, пытаясь высмотреть «гуся» и себе, толку-то – за красным лесом пик только и видно, что берега расходятся, и значит… значит, простора станет больше, а где простор, там и схватка, в которой врагов хватит всем, а не только копейщикам первого сокольца. Именно об этом и пел рожок: скоро бой, впереди новые враги – радуйтесь… Радуйтесь… Радуйтесь!

– Скоро! – подтверждает догадку скачущий рядом Имре. – И нам достанется!

Витязь рад, все вокруг рады, но… Плёс или что там впереди – это свобода маневра не только и не столько для алатов, а горники вряд ли растеряли свою храбрость и решительность. Просто для них все случилось слишком неожиданно, а, к Змею! Поздно думать, обрывы отступают, справа так и вовсе сходят почти на нет, свет становится еще ярче, и конница выносится из теснины. Долгожданная драка уже кипит вовсю, она началась здесь, но ушла вперед, истоптав и залив кровью больше не белый снег.

Судя по густой россыпи тел, все повторилось – лобовой удар, сметенные первые ряды, взятые на кончары вторые. Будь у рейтар больше времени, успей их начальство понять, на кого нарвался авангард, они бы второй раз не попались, но Карои для Гетца оказался слишком быстр. Внятного рассказа о первой схватке дриксенские полковники, похоже, не услышали, а теперь – поздно!

– Ну, – кричит Имре, крутя саблю, – наш черед!

Их черед – и витязи ныряют в смертоносный омут. Их черед – и истосковавшийся клинок впивается в первое тело.

– Лэйе Астрапэ! – вырывается из глотки само, и тут же на алатском: – Бей! Руби!

Балинтовы кличи, крики на дриксен, брань, ржание, сразу злое и счастливое, лязг стали, хруст льда под копытами, изредка – перестук выстрелов, а кто-то пытается еще и команды отдавать. Получается плохо, какие уж тут команды? В кровавой каше – каждый за себя, ну и за своих, кого случается прикрыть. «Гусей», в этот раз почти белых – гвардейцы, что ли? – вокруг много, и вертеться приходится не в пример первой схватке, но красавец Ховираш не подводит седока, а седок старается изо всех сил. Как и дриксы, так и норовящие если не пристрелить, то пырнуть. Пока неудачно, но на месте получившего свое мерзавца немедленно возникает другой, и хорошо, если один.