Дикость какая-то… Дикость? Ворон в самом деле выиграет, а Бруно вряд ли, особенно после всего…

– Так мы с Дриксен можем на вас рассчитывать?

– Почту за честь.

– Отлично. Мне говорили, что мы похожи, но действительность превосходит все ожидания. Господин фок Зильбершванфлоссе, вы желаете что-то сказать?

– Я хочу знать, откуда вы взялись и что можете сделать, чего не сделают мои генералы?

– Значит, покушение не удалось? Очень рад, терпеть не могу убийства из-за угла.

– Вот как? – Бруно выполз из-за спасительного бюро. – Фельсенбург, поднимите мое кресло. Врач мне в самом деле нужен, превращаться в страницу я не готов.

– Врач вам нужен исключительно для достоверности. – Алва, не дожидаясь Руппи, перевернул кресло. – Садитесь, фельдмаршал. Головой не трясите, раны, если они у вас есть, я вам обработаю на морисский лад, заодно и ваше любопытство удовлетворю. Руперт, полчаса мы всяко проговорим; столько лет никогда не виделись, а тут такой повод!

– Исполняйте. – Бруно ни Змея не понял, вернее, понял так, что Фельсенбург ждет его приказа. Это после согласия-то помутиться рассудком?! Хотя они все тут помутились, кроме Ворона. – Герцог, вам надо переодеться. К счастью, мы сопоставимого роста, а в создавшихся обстоятельствах вряд ли кто-то обратит внимание на то, что мундир командующего слишком свободен. Коня, полагаю, вы менять не станете?

– Разумеется.

– В таком случае его придется переседлать. Руперт, обеспечьте нашего гостя всем необходимым. Парадный плащ, мундир, перевязь и орденские цепи возьмёте в моей спальне, разумеется, лично и без объяснений. Кроме того, мне нужен ваш слуга.

Слуга? Палач ему нужен, палач для Вирстена! Так нужен, что остального сейчас словно бы и нет – ни армии, ни сражения, ни закрывшего собой фельдмаршала бедняги Неффе…

– Фельсенбург, вы меня слушаете?

– Да, господин командующий.

– Возьмите себя в руки. Вам следует объявить, что легко раненному изменниками командующему помогает внезапно прибывший в качестве союзника и советника герцог фок Фельсенбург. Заодно с помощью своих людей обеспечьте отсутствие вокруг него лишних; из соображений безопасности, само собой. Столь же естественно, вы всем своим поведением подтвердите, что здесь ваш отец.

– Да, господин командующий.

Вот и все. Надо идти и… обеспечивать уединение. Похороны – это потом, сейчас главное – отлипнуть от стены, стереть чужую кровь, поднять и сунуть в ножны палаш, но сперва этот дурацкий первый шаг. Глупость какая, он же только что мертвецов ворочал, и вдруг сам стал как дохлый.

– Руперт!

– Да… – Как же его называть? Не отцом же… Как там было у фрошеров в Старой Придде? – Да… монсеньор.

– Пить и петь будем ночью. Ступай, обними Коро, он жив, я видел, и начинай командовать. Совместно со спешно прибывшим родителем. Что для этого требуется, думай сам.

В адъютантской – опять трупы, знакомые, свитские, и серые, горные. Пахнет кровью, печеными яблоками и отчего-то навозом. Жарища, а дверь на двор мало того что закрыта на засов, еще и покойниками завалена. Не нарочно, так получилось – дрались, падали, пока разгребешь… Зато высаженное окно дышит чистым холодом. Солнечный зайчик прошмыгнул внутрь и теперь скачет по битым тарелкам, будто пересчитывает.

Посуду Руппи проверять не стал, а мертвецов наскоро оглядел: своих оказалось одиннадцать. Все угощавшиеся, кроме Мики. Угостилось до смерти и семеро горников. Вместе с парой вирстеновских мушкетеров и подонком-дежурным выходит десять. Остальные, закончив с порученцами, нацелились на командующего, но получили свихнувшегося Фельсенбурга. Сколько же он успел положить? А, к Леворукому, потом сосчитает кто-нибудь…