– Сударыня, – ночной гость снял шляпу и поклонился, – очень удачно, что вы здесь и что вы одеты. Обопритесь на мою руку, и идемте.

– Вы решили меня похитить? – улыбнулась хозяйка Сэ. Ответить Райнштайнер не успел – помешали крики и выстрелы… Это было неправильно, ведь еще не ставший генералом бергер увез ее прежде, чем в Сэ вломились мятежники, и увез не из парка! Арлетта помнила ту нелепую ночь во всех подробностях, но это не имело значения, потому что она спала в Нохе, и ее разбудили шум, крики и – нет, она не ошиблась, во дворе действительно стреляли. Графиня села на постели и дернула звонок. Встрепанная перепуганная служанка в наспех натянутом платье вбежала сразу же – тоже проснулась и по той же причине.

Расспрашивать было бессмысленно, и Арлетта, быстро, но спокойно накинув нижнее платье, повернулась к девчонке спиной. При виде шнуровки бывшая камеристка Катарины опомнилась и взялась за дело. С ее помощью графиня почти привела себя в подобающий вид, и тут с лестницы негромко постучали, а вежливый голос с еле заметным акцентом произнес:

– Госпожа графиня, я – теньент Габетто, вы меня знаете. Со мной десять человек. По приказу его высокопреосвященства мы будем охранять вас. Не беспокойтесь, мы не допустим к вам никаких злоумышленников.

– Что происходит? – Отодвигать засов женщина не стала. Офицера по имени Габетто она помнила, но узнать по голосу не могла.

– К сожалению, не могу объяснить. – Кто бы ни находился за дверью, внутрь он не рвался, что придавало его словам достоверности. – Дверь во флигель толстая и прочная, ваша – тоже; их так просто не выбить. Не подходите к окнам… То есть не зажигайте в комнатах яркого света, чтобы не заметили снаружи. Ставни у вас закрыты, и это хорошо.

Вновь треск выстрелов – два, три, четыре… Кажется, со стороны резиденции Левия. Стук и лязг клинков, совсем как в фехтовальном зале. Крики. Ругань. Смешно, но она ни разу в жизни не видела серьезной драки, не говоря уж о бое. Это графиня-то Савиньяк!

– На нас напали? Вы знаете, кто?

– Да, сударыня, но вы не должны беспокоиться. Верные его высокопреосвященству гвардейцы скоро с ними справятся.

Ах, «верные»… Красивый оборот или признание печального обстоятельства, что есть и «неверные»? Церковные дрязги? Эсператистской церкви, по сути, больше нет, а все равно что-то делят… Вот уж не вовремя!

– Хорошо, я беспокоиться не буду.

Звуки боя усилились. Или приблизились? Служанка прилипла к стене. Испугалась, бедняжка. Тут есть чего бояться… И хорошо, что на двери такой массивный, вызывающий уважение засов, да и сама дверь, Габетто прав, толстая и из прочного дерева, однако запоры запорами… Пистолетов и кинжалов Арлетта не имела, но стилет у нее был. Молитвами Бертрама, собиравшего дорожные шкатулки по своему усмотрению. Смертоносная игрушка скользнула в рукав, в петлю для флакончика с нюхательной солью или, если угодно, ядом. Флакончиков Арлетта тоже никогда с собой не таскала.

– Сударыня, – пролепетала камеристка. – Сударыня…

– Задуй свечи, – ровным голосом распорядилась графиня. – Обе. Насчет огня он прав.

А теперь можно и к окну. Жаль, щели в ставнях узкие, ничего толком не разглядеть, впрочем, с ее глазами хорошо видно только призраков. Лязгает все ближе, люди кричат все злее и отчаянней, и вдруг как отрезало. Тишина, короткая, в десяток ударов сердца, сменяется топотом множества ног. Кто-то бежит мимо флигеля, судя по звукам, человек десять, не меньше. Опять тишина и опять бегут… Эти вдруг решили, что стоит войти. Дверь во флигель сотряслась от ударов, но выстояла. Еще удары, еще… Тут. У резиденции Левия прекратилось… Драка прекратилась, а вот топот и лязг знаменуют явление новых участников ночного действа.