— Я-а… — блеет эта кудрявая овечка.

— Ну же! — рявкаю, отчего та совершенно сходит лицом.

— Четыре дня назад. Все было хорошо… А потом… — Опускает лицо в ладони и начинает… рыдать! Господи ты боже мой.

— Покажи сообщение.

Трясущимися руками лезет в комм, запускает почтовый клиент. Так, важный нюанс: тоже почта, а не обычный обменник сообщениями.

— В-в-вот.

Впиваюсь глазами в экран.

«Вивьен, все кончено. Я решил начать новую жизнь и уезжаю навсегда. Прощай. Шон».

— Вивьен? — поднимаю на нее глаза. — Тебя так зовут?

Часто кивает.

— Но Шонни всегда звал меня Ви-ви.

«Шонни»? О боже.

— Он звал меня полным именем, только когда злился… ы-ы-ы… Значит, это правда-а-а-а!

Меня сейчас вырвет, вот что правда. Что за принцесса-лягушка? Сейчас превратит все вокруг в болото своими слезами.

— Пошли.

Тяну ее за рукав и веду на кухню.

***

— Что это? — Смотрит с подозрением на квадратный стакан с янтарной жидкостью у меня в руках с таким видом, будто я замыслила ее отравить. Делать мне больше нечего в собственном доме — как потом транспортировать труп?

— Лекарство, — огрызаюсь. — Пей.

Забирает стакан, обхватывает обеими ладонями, будто чашку с горячим чаем; делает глоток.

— Фу! Это же виски! Я пью только вино и шампанское.

Ну-ну, а та батарея бутылок из-под пива, которую я по приезде из командировки обнаружила в своей гостиной, не имела к ней никакого отношения.

— Пей, говорю, — уже рычу.

Девчонка давится, но пьет содержимое стакана мелкими глотками. Закатываю глаза: можно подумать, там пол-литра. Хлопнула бы разом, и дело с концом.

Набираю номер Шона — аппарат отключен. Л-ладно.

Вызываю другого абонента.

— Кхайя! Фторой раф жа день. Неофиданно, — раздается из динамика чавкающий голос.

— Кенни, я по делу. — Кажется, даже слышу, как программер резко сглатывает. — Не подавись. Можешь пробить по базе, покупал ли мой брат за последние пару дней куда-нибудь билет?

— Не вопрос, — уже не с набитым ртом. — Имя брата?

— Шон Коллинз.

Пауза. И с придыханием:

— Что, тот самый?

О господи, только такой оторванный от реальности человек, как Кенни, может не знать, чья я дочь.

— Да, да. — Отбиваю пальцами по бедру нетерпеливую дробь. — Сын Виктора Коллинза.

— Кого?

Серьезно?

— А кого ты имел в виду? — уточняю осторожно.

— Ну как же? Шон Коллинз, лидер «Пьяных бесов». Однофамилец?

Еле сдерживаю смешок: вот это и правда неожиданно.

— Он самый, — наверное, впервые в жизни озвучиваю причастность брата к этой группе с гордостью. — Пробьешь?

— Пять минут. Перезвоню.

Вызов прекращается, а я упираю руки в бока и поворачиваюсь к гостье, по лицу которой расплывается блаженная пьяная улыбка. Правда, что ли, не умеет пить? Что она тогда вообще делала рядом с Шоном, с его-то образом жизни?

— Рассказывай, — велю строго. Та непонимающе моргает. — Откуда информация про Сьеру? В письме о месте назначения ни слова.

— Про Сьеру он написал Люку… — Морщит лоб, пытаясь вспомнить. — Или Пиптису?..

— Кому?!

— Ну, Пиптис, ударник из «Бесов».

Час от часу не легче, еще б я знала их всех по именам.

— И тоже на почту?

— Наверно-о-о… — Голубые, круглые, как у совы, глаза, вновь наполняются слезами. Похоже, я погорячилась, решив, что у моего брата хороший вкус. Просто отвратительный. — Ы-ы-ы…

Вибрирует комм. Вставляю наушник и отворачиваюсь от ноющей субстанции, оккупировавшей стул на моей кухне.

— Узнал?

— Да, — отчитывается Кенни. — Прошлой ночью куплен билет на Сьеру через Альберу, транзит. Рейс ушел этим утром.

Черт-черт-черт… До крови прикусываю нижнюю губу.

— Это плохо? — с опаской в голосе интересуется программер, слыша тишину с моей стороны.