– А что насчет карты?

– Возможно, я приобрету ее у вас.

Какое-то время Кайют оставался неподвижным. Потом, не поднимаясь со своего импровизированного стула, он покопался в мусоре у себя под ногами и нашел выцветшую, засиженную мухами бумагу, надорванную и сильно загрязненную, свернутую трубкой. Он молча развернул и показал карту Пендергасту, но не выпустил ее из рук.

Пендергаст наклонился, чтобы разглядеть получше. Так же молча отсчитал еще четыре пятидесятидолларовые купюры и показал их Кайюту.

Сделка была быстро завершена. Свернув карту и поднявшись со своего пенька, Пендергаст пожал старую, высохшую руку.

– Спасибо и всего вам доброго, мистер Кайют, – сказал он, рассовывая покупки по карманам, а карту и дорожный знак пряча под мышкой. – Иметь с вами дело – одно удовольствие. Можете не вставать. Я найду выход.

Д’Агоста сидел на столе в центральной лаборатории остеологического отдела. Марго Грин стояла рядом, сложив руки на груди и беспокойно постукивая пальцами одной руки по локтю другой. Д’Агоста с растущим раздражением наблюдал за тем, как этот лаборант, Сандовал, действует за своим компьютером, то стуча по клавиатуре, то пялясь на экран. Все в этом музее происходило так медленно, что д’Агоста вообще не понимал, как они умудряются доводить дела до конца.

– Я выкинул бумажку, на которой был записан номер хранения, – сказал Сандовал. – Никак не думал, что этот экспонат понадобится вам еще раз.

Он был недоволен тем, что приходится все это проделывать снова, а может, опасался, что вот-вот войдет Фрисби и увидит, как нью-йоркская полиция опять отнимает у него время.

– Я хотел, чтобы доктор Грин тоже осмотрела этот экспонат, – ответил д’Агоста, чуть выделив интонацией слово «доктор».

– Понятно.

Еще несколько ударов по клавишам, и из принтера с легким шорохом выполз лист бумаги. Сандовал протянул его д’Агосте, а тот передал распечатку Марго, которая быстро просмотрела ее.

– Это резюме, – сказала она. – Могу ли я увидеть детали?

Сандовал несколько секунд смотрел на нее, моргая, потом снова наклонился над клавиатурой. Из принтера появились еще несколько листов бумаги, и он протянул их Марго. Она стала изучать их.

В помещении – как и во всем музее – было прохладно, но д’Агоста заметил несколько капелек пота, выступивших у нее на лбу. И лицо у нее было бледное.

– Вы здоровы, Марго?

Марго с мимолетной улыбкой отмахнулась от его вопроса:

– Значит, других экспонатов Вик тому липовому ученому не показывал?

Сандовал кивнул в подтверждение, и Марго продолжила просматривать запись:

– Готтентот, мужского рода, приблизительно тридцати пяти лет. Цельный. Препаратор – доктор Э. Н. Паджетт.

Услышав это, Сандовал хмыкнул:

– О, тот самый.

Марго скользнула по нему взглядом и снова погрузилась в чтение распечатки.

– Видите что-нибудь интересное? – спросил д’Агоста.

– Вообще-то, нет. Вижу, что запрос был оформлен, как обычно, экспонат возвращен, больше ничего. – Она пролистала еще несколько страниц. – Похоже, музей заключил контракт с путешественником по Южной Африке на поставку скелетов для остеологической коллекции. Полевые записки этого путешественника – его звали Хатчинс – прилагаются. – Несколько секунд тишины, пока Марго читала распечатку дальше. – Думаю, этот Хатчинс был обычным расхитителем могил. Он, вероятно, узнал о намеченной погребальной церемонии, проследил за нею, а потом темной ночью раскопал могилу, приготовил скелет и прислал в музей. Предполагаемая причина смерти – дизентерия, подхваченная во время Седьмой пограничной войны, – была ухищрением, которое позволяло сделать эту операцию приемлемой для музея.