— Я не подведу. Послушайте, я работаю на вас уже три года, и никто не жаловался. В этом году я получила диплом, могу претендовать на лучшую должность, нежели курьерская работа. Дайте мне шанс, — попросила, сжимая ладони на коленях. 

Не обратив на слова никакого внимания, Гордеев подошел к окну, и я испытала острое чувство дежавю. Такие кадры можно увидеть в фильмах: мужчина, в костюме, на фоне мрачноватого утреннего городского пейзажа. Три ноты, по которым безошибочно узнается симфония успеха. Не думала, что такое зрелище можно увидеть и в жизни тоже. В смысле, я действительно мечтала оказаться в кабинете на последнем этаже, приблизиться к сильным мира сего, но не ожидала, что люди действительно думают, стоя у окна и глядя вниз, на человеческий поток, направление которого задают сами. 

— Сейчас я озвучу вам условия, которые не могут быть оспорены. Вы либо соглашаетесь на них, либо выходите из кабинета и не возвращаетесь сюда снова, — внезапно бросил он через плечо, не оборачиваясь. — Вам устанавливается испытательный срок длиной в один месяц. Его отработать придется в любом случае — уйти раньше вы не сможете, но будут и слезы, и попытки собрать свои вещи, даже крики на меня, если позволит воспитание. К своему неудовольствию, я проходил и это. Если по итогам этого времени вы меня не устроите — просто молча уйдете без вопросов. В противном случае, я заставлю вас пройти весь путь до звания хорошего личного ассистента. Шантажом, — усмехнулся и пояснил: — Ни в одно приличное место не устроитесь, если решите отсюда уйти, потратив мое время впустую. В утешение скажу две вещи: по итогам испытательного срока вас ждет хорошая зарплата и… я таких, как вы уже видел предостаточно. Вы не особенная, мое отношение к вам не особенное. Все эти горе-помощники допускали ошибки, приходили и уходили, ломались, кричали, рыдали, увольнялись. Пару раз я жалел о том, что не отсеял кандидатов еще на собеседовании, пару раз жалел, что не сумел вынудить работать на себя и дальше. Но, поверьте, ко всем я относился так же, как и к вам: у меня никогда не было времени щадить чьи-то чувства. Сразу предупреждаю, что буду безжалостен, но пока вы здесь, за той, — указал он в сторону приемную, — стенкой, у вас всегда есть шанс исправить свои ошибки. Исправили — молодец, а второго варианта в «ГорЭншуранс» быть не может. 

Гордеев замолчал, и я поняла, что все это время таращилась ему в спину, затаив дыхание. Наслаждаться произведенным эффектом он, однако, не стал, и уже совершенно спокойно продолжил: 

— Если испугались — уходите. Если нет — завтра жду вас с комплектом документов из отдела кадров. 

— Я не испугалась, — выдала я уверенно.  

Речь его была как пугающей, так и вдохновляющей, она меня буквально окрылила. Наверное, помимо желания выбраться из низов, к моему решению остаться добавилась острейшая необходимость быть нужной и важной — то, чего мне остро не хватало. Та самая девочка, наделенная не более чем весьма недурственным интеллектом, что раньше считалось чуть ли не зазорным, внезапно отрастила крылья и почувствовала себя почти счастливой. 

3. Глава 2

Я не помню точно, приняла ли слова Гордеева за чистую монету, однако, положившись на поговорку о том, что не так страшен черт, как его малюют, отправилась в отдел кадров. Решающим фактором, конечно, выступала Лона и необходимость привязать ее к себе как можно прочнее. Но кроме того я испытывала чистый восторг от мысли поработать в поднебесной, почувствовать себя частью чего-то большого и мощного. Из низов курьерской службы это было невозможно. Я не стыдилась своей работы. Напротив, всегда с гордостью называла себя курьером «ГорЭншуранс», но порой чувствовала себя невидимкой. При существующей в этом подразделении текучке кадров, меня знало в лицо считанное число людей. Кроме Риты, Иришки и Егора, никто бы не заметил моего исчезновения. Я прибегала после учебы или, как правильно заметил Гордеев, вместо учебы, перехватывала в бухгалтерии чай с конфетой, забирала комплект документов и исчезала в метро. А дальше то в суд, то в банк, то в клиентские компании. Не жаловалась на работу, мне нравилось не сидеть на месте, быть полезной… Но этого было мало. К чему мне синица в руках, когда небо кишит величественными журавлями?