– Мне не нуж…

– Оп-па! Я их уже купил. И уже сделал первый шаг к твоему исцелению! – Доктор снова не дал мне договорить: подсел ближе и вытащил из кармана аккуратно свернутые чулки. Очень черные, очень сетчатые и очень кружевные по краю. Такие не наденешь, если планируешь выйти из дома. Тем более не наденешь при Дубровском. Понятия не имею, зачем мне такие могут пригодиться. Отдать маме отчима под сушку лука? Она как-то просила.

Но Доктор, кажется, вовсю практиковал пронзание разума, потому как закатил глаза, а чулки запихнул в мой рюкзачок, как раз в отдел с инструментами. Капрон, жвачка, пассатижи – вот все, что нужно сильной и независимой женщине из двадцать первого века. А еще умение добиваться своего и твердо говорить «нет».

– Денис может и не согласиться, – попробовала я зайти с другой стороны.

– А мы ему сейчас позвоним. У тебя же есть номер?

Конечно нет. Зачем бы мне эти цифры? Кроме трех провалившихся свиданий, с Дубровским мы не общались. Но Док не сдавался: вышел из кабинета, долго ругался с кем-то под дверью и нервно расхаживал по приемной. Я пока уселась поудобнее, прикрыла глаза и задремала. Все же ночь тяжелая, диван у Дока удобный, а бурная трудовая молодость приучила меня спать и в любых условиях. Снился почему-то Ден в костюме султана, выбирающий себе наложницу на невольничьем рынке. И я, в качестве товара. Дубровский подошёл, скривился, после прошел мимо.

– Все, я договорился, – Доктор за руку оттащил меня от воображаемого Дубровского и вполне реального дивана. – Ради скорейшего наступления твоего полного и всеобъемлющего счастья, Денис согласился прервать свою командировку в Норильск и уже летит сюда! Прочь от полярного круга, снегов и суровых людей, поближе к знойной блондиночке с длинными ножками! Он ждёт тебя завтра к восьми, надо успеть сделать из имеющегося материала ту самую знойную блондинку, ради которой стоило лететь из Норильска. Согласись, неудобно выйдет: несколько часов трясучки и нечто с секущимися кончиками и неровным пробором.

Вообще-то я и не собиралась никого выдергивать из Норильска, поэтому и пробор не идеальный, но Док не дал и слова сказать: сразу же схватил за руку и потащил за собой.

– Я не согласна! – пискнула я уже не выходе. – Категорически! Что за глупость – лечиться рабством? Ни за что и никогда я не отдам власть над собой постороннему человеку. Это жутко! Он сможет делать со мной все, что угодно!

– Вот именно, Фира! Вот именно! Но во время моего курса лечения тебе не о чем беспокоиться: мы составим четкий договор, в котором по пунктам пропишем все допустимые действия со стороны Дубровского. А рядом с вами постоянно будут Тамати и Блади Фалькон.

– Звучит как название туалетной воды.

Док только вздохнул, не разделяя мой скепсис, широко распахнул дверь в приемную и указал рукой на ждущих там мужчин. Один – тощий и невысокий, с длинным носом и маленькими глазами, которые почти скрывала натянутая на лоб вязаная шапка. Неприятный и отталкивающий тип, у такого наверняка в квартире спрятан склад оружия и фикус.

Второй же – здоровенный татуированный индеец. Он тут же подпрыгнул, крикнул нечто похожее на «Ха!» и, притопывая и хлопая себя по коленям, двинулся на меня.

– Спокойно, Тамати, это Фира, – Доктор грудью встал на мою защиту, чем сразу заработал себе порцию эманаций признательности, но дальнее все перечеркнуло. – Она хорошая. Только ест бумагу, носит отвратительные колготы и в целом унылая тряпка. Да, Дубровский рассказал мне про контрольную.

– Пациент? – произнес Тамати по-английски. И, дождавшись кивка от Дока, похлопал меня по плечу. – Не надо бояться, маленькая женщина, мы с Соколом не дадим тебя в обиду!