— И чё ты умеешь такого, чего не умеет Лизетта?  — насмешливо ведет диалог Бес, брезгливо кривя губы.

На мгновение возникает подозрение, что про меня забыли. Шалава увлечена новым потенциальным клиентом, сразу просекла, что он «упакован», и старательно раскидывает сети. Но, стоит мне сделать шажок назад, как стальные пальцы Беса смыкаются на запястье.

 — Тебе весь прейскурант озвучить?  — жеманится девка, призывно облизнув пухлые губы, поблескивающие яркой алой помадой.

 — Не утруждайся.  — обрывает Бес, с силой сжав мою руку.  — ты плохо слышала, соска? Мне Лизетта нужна.

Путана досадливо морщит нос. Оглядывается по сторонам, и с большой неохотой говорит:

 — А ты кто такой, чтобы я тебе наших сдавала? Вали отсюда, пока цел, и шлюшку свою уводи. Тут свободных вакансий нет, понял? Ищите другую точку.

Мне становится смешно. Эта дура приняла Беса за сутенера? Я сдавленно, нервно прыскаю в плечо мужчине, он с раздражением пихает меня в бок. Когда лезет под куртку, я испуганно вздрагиваю, решив, что достанет пистолет, но это всего лишь купюры. Резко взмахнув внушительной пачкой, Бес показывает девице веером распавшиеся деньги.

Обалдеть, сколько ж там баксов? Вот так, играючи, разбрасываться целым маленькими состоянием?! Одолевает желание отобрать доллары, но это будет глупо. Поэтому, тяжело вздохнув, остаюсь молчаливым наблюдателем. И вдруг на её разрисованной мордахе узнавание, мелькает паника во взгляде. Значит, не врала Лизетта, Бес частый гость в их узком кругу.

 — Бес, я… Я не сразу тебя признала.  — ноет проститутка, со страхом взирая на него.

 — Не хнычь, тварь! Не выношу бабских истерик. Сколько ты обычно гребешь за ночь?  — холодно осведомляется Бес, схватив взвизгнувшую проститутку за лохмы.

Длинными ногтями она впивается в его безжалостную руку, расцарапав до кровавых борозд, за что получает удар наотмашь. Это её усмиряет, она сипло скулит, приседая от боли:

 — По-разному бывает. Самое большое, две — три тысячи баксов.

 — Сюда смотри!  — машет деньгами у нее перед окровавленным носом Бес,  — тут с лихвой хватит тебе на трусы и «грим», да еще и своему «папику» отстегнешь. Короче, мое терпение на исходе, детка. Где Лизетта?!

Расширившимися глазами она жадно смотрит на доллары, и я снова испытываю отвращение, на этот раз смешанное с жалостью. По сути, эти девчонки несчастные и никому не нужные, потому и стоят ночами на дорогах, чтобы торговать собой. У кого-то поломанное детство, кто-то приехал в Москву за хорошей жизнью, не учитывая, что здесь никому мёдом не намазано.

 — Вон там она, возле «Мозаики»,  — указывает в сторону переливающихся огней, ночного клуба путана.  — там она сегодня работает.

Проследив в направлении её взгляда, Бес засовывает смятые банкноты ей в лифчик, и тащит меня прочь. Я едва поспеваю за ним на высоченных шпильках.

 — Зачем ты её ударил?  — враждебно спрашиваю, пытаясь вывернуться из хватки.  — она же человек, а не бездомная собака!

 — А чё, собаку тебе не было бы жаль, если б я её пнул?

 — Конечно, жалко! Речь сейчас не о собаке.  — отсекаю я, начиная сердиться.

Он что, совсем не считает проституток за людей? Или для него любой, кто ниже по социальной лестнице, просто грязь под ботинками? Набираю в легкие воздух, чтобы продолжить дискуссию, но Бес резко командует, дернув меня на себя:

 — Заткнись. Будешь меня доставать, я разозлюсь.

И то, каким тоном это сказано, вкупе с выражением его лица, заставляет меня прикусить язык. Быть битой не хочется, и так пока неясно, в какое дерьмо влезла. Лизетту застаем возле иномарки, та стоит, выпятив тощий зад, и, видимо, торгуется с клиентом. Бандит бесцеремонно её отпихивает, разворачивает на девяносто градусов, и мы с ней едва не сталкиваемся носами.