— Нет.  — поколебавшись над дилеммой, соврать, или не стоит, тихо говорю я.

И исчезает всё — блудливые прикосновения, тепло его тела, а в спальне ярко вспыхивает свет.

4. Глава 4.

 Забава его распаляет, но всему свой час. Сейчас не до постельных утех, напрягов выше крыши. Бес отрывается от сладкой незнакомки, включает свет, и спрашивает прямо:

— Ты целка? Правду говори.

Вопрос задан с определенным умыслом, распознавать ложь Бес умеет с полуслова. Девчонка колеблется, эта пауза его настораживает. Миссию, которую он хочет на неё взвалить, исключает всяческие неожиданности, ему нужна уверенность, что всё пройдёт гладко. Дима не мог с точностью объяснить, почему вдруг решился задействовать Настю в свою игру вне закона, возможно, просто интуиция.

Девочка-то умница, и она из провинции. У этих деревенских милашек есть самое сильное преимущество перед городскими  — они не испорчены сладкой и вольной жизнью, вседозволенностью, не порочны.

 — Нет.  — наконец тихо говорит она, и взгляд опускает.

Он оценивающе блуждает по ней глазами, чертовски красивая, аппетитная. Шансы примерно восемьдесят на двадцать, в их, разумеется, пользу. Да, закадычный враг Беса падок на таких куколок, должно прокатить, если с умом действовать.

 — Лет тебе сколько?  — требовательно продолжает он, не без интереса её рассматривая.

Стоит признать, сам бы с ней развлекся, но дело важнее. Если не подведёт пташка, там видно будет. Может быть, еще успеют покувыркаться.

 — Я уже говорила.  — неуверенно произносит Настя, ниже опускает голову, и густо краснеет, верный признак вранья.

 — Пургу не гони. Восемнадцать есть?

Она кивает, и косится на него.

 — Девятнадцать.

 — Короче, слушай сюда.  — он подходит к стене, сдвигает в сторону боковую панель рядом с камином, и оборачивается к притихшей Настеньке.  — бабки я тебе отсыплю, ты скажи, сколько надо?

Она явно ошарашена подобным поворотом, и часто моргает. Блять, долго будет стоять там голая, и с мыслей правильных его сбивать?! Дима отпирает сложный замок на сейфе спрятанном в углублении, и сквозь зубы велит:

 — Оденься ты!

Слышится шорох, он быстро выуживает пачку баксов, не считая сумму, и захлопывает дверцу. По спальне пробегает голубоватый лазерный луч, щелчок оповещает о том, что тайник закрыт. Настя пытается справиться с подвязкой, руки дрожат, и чулок снова сползает по ноге. Бес со свистом втягивает ртом воздух, наблюдая за ней.

 — Но я же ничего не сделала.  — стреляет она взглядом снизу.  — за что ты мне деньги даешь?

 — От доброты душевной.  — усмехается мужчина, подбрасывая тугую пачку на ладони.  — сама ж сказала, что бабки нужны. Бери, чё уставилась.

Девочка выпрямляется, воинственно складывает руки на груди. Вот так, уже лучше, не хрен киснуть, детка. Да и в одежде она не так сбивает его с мыслей, теперь можно вдохнуть.

 — А ты, значит, добрый, да?  — вдруг широко улыбается она, недоверчиво посматривая на баксы.  — всем нищим помогаешь?  — секунду молчит, и неожиданно ехидно выпаливает,  — ну, оно и понятно, с твоими-то пристрастиями, станешь тут добрым и щедрым! Это вроде как плата за молчание? Ну, чтобы такие, как я, не побежали жаловаться за изнасилование?! Боишься, как бы тебя твои же дружки  — блатные не заставили ответить за забавы? В вашем мире, слышала, за такие фокусы опустить могут.

Она умолкает, видимо, поняв, что ляпнула лишка. Бес невозмутимо осведомляется:

 — Всё сказала?

 — Ты подонок.  — шепчет она пересохшими губами, и ему остается недолго гадать о причине подобного вывода.

Замечает, как Настя украдкой бросает взгляд на шкаф, и он хмурится. Что успела увидеть? Шарила тут, что ли? Или Лизетта, сучка, просветила будущую коллегу в сплетни о нём?