Домой Даша вернулась через две недели. Мама еще оставалась в больнице. Даша помыла руки, сполоснула лицо и сразу бросилась к ноутбуку – читать сообщения в имейле. Господи, сколько всего она пропустила. И сколько призывов к ней с работы.

– Даша, как только появишься, срочно звони. У нас караул, многие болеют, план сорван…

– Дашенька, я болею, возьми моего автора, это ждут…

Даша, Даша… А Даша собиралась проспать три дня подряд. Кому звонить? За что хвататься? Да что тут думать. Вот приглашение на важный форум, который начинается послезавтра.

Даша посмотрела в зеркало на свои отросшие и торчащие в разные стороны русые лохмы: какой ужас, за столько лет ее волосы не обрели взрослого порядка и торчат так же непокорно, беспорядочно, как в детстве. Парикмахерская? Но это же столько времени убить, а ей нужно придумать, что надеть. В интернете сказано, что послезавтра будет тепло. Больше всего подойдет белая блузка… Да она же у Лиды, которая должна из дырки сделать шедевр изыска.

– Конечно, приходи сейчас, – сказала по телефону Лида. – Рада, что ты вернулась. У нас действительно многие болеют, и немного караул. Блузку я сделала, с волосами разберемся.

Голос у Лиды был какой-то глухой, как после слез или от насморка.

– Лидусь, а ты сама здорова? Говоришь странно.

– Я не больна, – ответил Лида. – Но устала на самом деле до смерти. Придешь – попьем чай, поговорим, отдохнем. У меня уже все спать легли.

Блузка привела Дашу в восторг. На месте бывшей дырки возникло нежное украшение из розовато-жемчужного кружева, которое тонкими стебелькам протянулось до плеча. Таким же кружевом Лида отделала манжеты и обтянула пуговицы.

Сама Лида показалась Даше бледной, осунувшейся, с покрасневшими глазами. Она, конечно, ужасно перерабатывает, все тащит на себе. Но так было всегда. А сейчас что-то еще, но Даша никогда не задавала прямых вопросов подруге. Лида – сложный человек, расскажет сама, если решит, что так надо.

Лида сварила им какао на молоке, как делала детям на ночь. Поставила блюдо с крошечными теплыми пирожками с вишней и малиной. В кухне чистота, как всегда.

Они говорили сначала только о Дашиной маме, о том, что Даша увидела, услышала в больнице: оттуда любой выносит тяжкий груз новой информации.

– В этой больнице хорошие условия? – спросила Лида.

– Конечно. Она же для чиновников. Практически санаторий.

– Я тут прочитала в одной газете, что твой зять вообще заботится о больных людях. Благотворительный фонд в помощь аутистам создал, – Лида произнесла эту фразу, с трудом подбирая слова.

Даша посмотрела на нее с удивлением.

– Ты читаешь такие вещи? Ну, им всем нужно что-то такое придумывать, чтобы не называли коррупционерами, – рассмеялась она.

– Я читаю об этом, – серьезно произнесла Лида. – Беда у нас, Дашенька. Вася. Он всегда был немного сам по себе. А пошел в садик – обнаружилась большая проблема. Он не выносит ничьих прикосновений. Реакция резкая, болезненная. Не может терпеть не только замечаний, но просто прямых обращений. Предположительный диагноз – аутизм. Он сейчас дома, но даже с нами у него проблемы. Маленький ребенок, а его просто так не помоешь, не покормишь, не оденешь по погоде. Самое страшное в том, что он, мне кажется, все время страдает. Ни от чего, по сути.

– Господи, я слушаю, и у меня волосы шевелятся. Не могу себе представить. Васенька, мой синеглазый любимчик! Он не такой, как все, но ведь у него и отец сам по себе гений.

– Да, они похожи. Разница в том, что все моральные и физические проблемы Димы – компенсированные. Он способен все сам определить, сформулировать, обратиться к близким людям за помощью, скорректировать. Я всегда знаю: если у Димы появились сложности, он какое-то время перемолчит, поборется. А потом расскажет мне. И мы вместе все преодолеем. Дима все воспринимает как решение сложной задачи. То, что у Димы, – уникальные особенности, у Васи – болезнь. От слова боль. Я погибаю от этого. – Лида заплакала, закрыв лицо руками.