^>12 Если, к примеру, мы смотрим на реальный мир и сравниваем картину перед глазами с нашими представлениями об этом мире, то нам предстоит узреть множество умственных образов, которые не являются объективными фактами. Скажем, мы видим цвета и слышим звуки, но на самом деле это колебания воздуха. Вообще, понадобится лаборатория с обилием сложных устройств, чтобы выстроить картину мира, обособленную от наших ощущений и от нашей психики; полагаю, что сходным образом обстоит дело и с нашим бессознательным – нужна лаборатория, посредством которой мы объективными методами будем устанавливать положение вещей в бессознательном состоянии. Так что любое заключение, любое суждение о бессознательном из моих уст в ходе этой лекции необходимо оценивать, памятуя об этом обстоятельстве. Мы лишь предполагаем, а не знаем наверняка; этого нельзя забывать.

^>13 Сознательный разум, помимо прочего, характеризуется известной узостью. Он способен удерживать лишь малое число содержаний одномоментно. Все остальное пребывает в бессознательном, и ощущение непрерывности, общего понимания или осведомленности об осознаваемом мире складывается только благодаря последовательности сознательных мгновений. Мы не можем удерживать целостный образ, ибо сознание слишком узко; мы видим лишь проблески существования, как будто наблюдаем через узкую щель и прозреваем отдельные моменты, а все остальное пребывает в темноте неосознавания. Пространство бессознательного громадно и непрерывно, тогда как область сознания представляет собой ограниченное поле моментального видения.

^>14 Сознание во многом является плодом восприятия и ориентации во внешнем мире. Возможно, что оно находится в головном мозге, который имеет эктодермическое[14] происхождение и был, по всей видимости, органом чувств кожи у наших далеких предшественников. Сознание, проистекающее из местонахождения в мозге, сохранило, быть может, свойства ощущения и ориентации. Забавно, что французские и английские психологи в семнадцатом и начале восемнадцатого столетия пытались выводить сознание из ощущений, как если бы оно состояло целиком из чувственных данных. Так родилась знаменитая формула «Nihil est in intellectu quod non fuerit in sensu»[15]. Нечто подобное встречается и в современных психологических теориях. Фрейд, к примеру, не выводит сознание из чувственных данных, зато выводит бессознательное из сознания, следуя тому же самому рациональному принципу.

^>15 Я ставлю вопрос иначе, от обратного, и говорю, что первым идет, безусловно, бессознательное и что сознание на самом деле обуславливается неосознанным состоянием. В раннем детстве мы все бессознательны; большинство главных функций инстинктивной природы тоже бессознательно, и сознание, в общем-то, выглядит плодом бессознательного. Оно требует значительных усилий. Человек устает от пребывания в сознательном состоянии. Он истощается сознанием. Сознание почти противоестественно. Когда наблюдаешь дикарей, то замечаешь, что при любом удобном поводе или даже без повода они впадают в дремоту и исчезают, так сказать, из яви. Они могут сидеть часами без дела; когда спрашиваешь: «Что вы делаете? О чем думаете?», то они обижаются, потому что «одни безумцы думают – держат мысли в своей голове. Мы не думаем». Если они вообще думают, то скорее животом или сердцем. Некоторые негритянские племена станут уверять, что мысли помещаются в желудке, ведь осознаются только те мысли, которые действительно беспокоят печень, почки, кишки или желудок. Иными словами, они осознают лишь эмоциональные мысли. Эмоции и аффекты всегда сопровождаются явными физиологическими иннервациями.