Доктор Эдвард А. Беннет:

Вы считаете, что человек, страдающий маниакальной депрессией, осознает доминирующую функцию в период депрессии?

Профессор Юнг:

Я бы не сказал. Наблюдая случаи маниакальной депрессии, вы вполне можете обнаружить, что в маниакальной фазе превалирует одна функция, а в депрессивной – другая. Например, живые, мирные, сангвинистичные и добродушные люди в маниакальной фазе, ни о чем слишком не раздумывающие, внезапно становятся крайне задумчивыми, как только начинается депрессия, ими овладевают навязчивые мысли, и наоборот. Я знаю нескольких интеллектуалов, склонных к маниакальной депрессии. В маниакальной фазе они свободно мыслят, весьма продуктивно, ясно и абстрактно. Затем наступает депрессивная фаза, и у них появляются навязчивые чувства, их преследует ужасное настроение, именно настроение, а не мысли. Все это, конечно, психологические тонкости. Лучше всего наблюдать эти процессы у людей лет сорока или немного старше, которые долгое время вели специфически интеллектуальный образ жизни или же жили чувствами, ценностями, но внезапно все перевернулось с ног на голову. Есть целый ряд интересных случаев подобного рода. Имеются замечательные литературные иллюстрации, например, Ницше. Это наиболее впечатляющий пример психологической метаморфозы в среднем возрасте. В молодые годы стиль мышления Ницше – французский афористический, однако позднее, в возрасте тридцати восьми лет, при написании «Так говорил Заратустра» его охватило дионисийское неистовство, и он полностью отрицал все, что было написано раньше.

Доктор Беннет:

А меланхолия не экстравертна?

Профессор Юнг:

Так нельзя сказать, поскольку это вещи несоизмеримые. Сама по себе меланхолия может быть определена как интровертное состояние, но это вовсе не предпочтительная установка. Называя какого-то человека интровертом, вы имеете в виду, что он более склонен к интроверсии, но экстравертная сторона у него также присутствует. Всем нам присуще и то и другое, иначе мы вообще были бы не в состоянии приспосабливаться, влиять на окружающих и находились бы вне самих себя. Депрессия – это всегда интровертное состояние. Меланхолики погружаются в своего рода эмбриональное состояние, и поэтому у них можно обнаружить накопление специфических физических симптомов.

Доктор Мэри К. Лафф:

Поскольку профессор Юнг определил эмоцию как овладевающее индивидом навязчивое состояние, мне неясно, как он различает то, что называет «инвазией» (вторжением) и «аффектами».

Профессор Юнг:

Порой вы переживаете так называемые «патологические» эмоции, сталкиваясь при этом с весьма специфическими проявлениями этой эмоции – скажем, мыслями, которые вам никогда не приходили в голову; порой это ужасные мысли или фантазии. Например, некоторые люди, будучи сильно рассерженными, жаждут не просто мести или чего-то похожего, а переживают ужасные фантазии, планируя убийство своего врага, с отрезанием рук или ног и тому подобными жестокостями. Последнее не что иное, как вторжение фрагментов бессознательного, и если речь идет о совершенно патологической эмоции, то перед нами действительно состояние помутнения сознания: человек доходит до безумного бреда и делает совершенно безумные вещи. Это и есть инвазия. В принципе, это патология, но фантазии подобного рода не исключены и в пределах нормы. Я слышал иногда, как вполне невинные люди говорили: «Я разорву его на куски», и таких людей действительно посещают подобные кровавые фантазии; они и впрямь готовы «размозжить» голову своему противнику; им представляется, что они совершают то, что в спокойном состоянии просто называется метафорой. Когда эти фантазии оживают и люди начинают бояться самих себя, мы говорим об инвазии.