Если бы не одно обстоятельство.

Изловить маньяка очень трудно.

Вскоре на стол Алексея Михайловича Мыльного лёг так называемый профиль преступника, принесённый редкозубым блондинчиком, веры которому не было ещё с позапрошлого года, когда этот, прости господи, спец представил развёрнутый психологический портрет серийного убийцы, а убийца-то оказался даже и не личностью вовсе, а группой дебильных подростков…

Впрочем, любое сообщество, от хулиганской компании до народа в целом, тоже, согласитесь, своими действиями напоминает дебила с маньяческими поползновениями. Немудрено и перепутать.

Тем не менее старший оперуполномоченный внимательнейшим образом изучил представленный документ.

«Несмотря на то, что на местах происшествий не найдено следов спермы, – терпеливо читал Мыльный, – сексуальные мотивы преступления очевидны. Вырезая на груди жертвы правильный вариант слова, убийца испытывает наслаждение, возможно, даже оргазм. Нечто подобное, предположительно, ощущают и некоторые учителя при проверке письменных работ учащихся. Цвет крови, несомненно, напоминает маньяку используемые педагогами красные чернила. Вывод: искать следует пенсионера, бывшего преподавателя русского языка и литературы в средней школе, тоскующего по прежней работе, вероятно, одинокого, не исключено, что состоящего на учёте в психоневрологическом диспансере. Лишённый возможности исправлять ошибки на бумаге…»

Дочитать выдающееся произведение редкозубого блондинчика Мыльному не дали.

– Алексей Михалыч!

Перед старшим оперуполномоченным стоял Санёк по прозвищу Карубция. Словечко это, употреблённое слушателем Высшей следственной школы в дипломной работе, прилепилось с тех пор к нему намертво и следовало за Саньком повсюду.

Ростом Саня-Карубция был невелик, но очень развит физически. У него даже мордень была мускулистой. И мордень эта сияла. Что-то, видать, раскопал.

– Ну?

– Порядок! – выпалил молодой оперок. – Не надо никакого фоторобота. Можно прямо фотографию размножать.

– А подробнее?

– Вот! – на стол Мыльного лёг лазерный диск. – У них там, оказывается, в интернет-кафе камера слежения. Засветился наш Потрошитель! Jack the Ripper! Пятнадцать ноль восемь. Тик в тик. Показать?

– Показывай.

Санёк-Карубция кинулся к компьютеру, вставил диск, заелозил мышкой по коврику, но увидеть старшему оперуполномоченному так ничего и не удалось, потому что дверь отдела распахнулась вновь.

– Алексей Михалыч! Тут к вам маньяк с повинной пришёл…

Старательно перемалывая зубами таблетку анальгина, опер Мыльный в течение вот уже семи с половиной минут выслушивал излияния раскаявшегося серийного убийцы. Явившийся с повинной доверия не внушал ни малейшего. Особенно настораживало слово «чо».

– Так, – прервал его Алексей Михайлович. – О мотивах потолкуем позже. Давайте по первому случаю. Вот вы говорите: пробили затылок молотком. Где он сейчас?

– Кто?

– Молоток.

– Выбросил.

– Прямо в парке?

– Н-нет… Выбросил в реку.

– Место показать можете?

– Д-да… Да! Конечно.

– Вот карта. Отметьте, где именно.

Поколебавшись, отметил.

– Как попали в парк?

– Пришёл.

– То есть шли пешком от самого дома?

– Нет. От дома – на троллейбусе.

– Маршрут троллейбуса.

– Не понимаю… – оскорблённо произнёс раскаявшийся. – Я пришёл с повинной. Чо ещё надо?

– Ваше дело отвечать, – процедил Мыльный. – Моё дело спрашивать. Маршрут троллейбуса.

Угрохали на убиенного Лаврентия минут двадцать. Взялись за Николая Пешко.

– Чем на этот раз пробивали затылок?

– Я ж сказал! Молотком.

– Тем, который в реку выбросили?

– Нет. Другим.