И комнаты у нее были самые дальние, во флигеле, над кухней и прачечной — девочки их не любили. Клиента далеко вести, да еще лестница там узкая и шаткая. А Вере весьма нравилось: есть спальня и уборная (с водопроводом, между прочим). Кровать отгородила ширмой, возле окна поставила узкую кушетку и стул, на подоконнике разместила инструменты. Без работы не сидела, прием вела по записи — всё как в лучших салонах.

Освоила искусство мехенди — вкус у нее всегда был, рука твердая. Рисунки хной в самых необычных местах клиентов пташек радовали и удивляли, поэтому пользовались неизменной популярностью. Про шугаринг Вера все же решила промолчать — ей и без того теперь хватало голых телес. Брала за работу прилично — монополия же. Сделать брови строило целый риал — примерно столько пташка берет с клиента. Пташки более высокого полета брали и больше, но в целом разницы в заработке не было: кто-то обслуживал за ночь троих-четверых и получал за это, к примеру, три серебряных риала, а кто-то — одного клиента, а то и не каждую ночь, зато задорого.

На фоне девочек Вера была теперь едва ли не самая богатая. В день порой выходил десяток монет. Только часть заработка приходилось тратить на краски, притирания, травки всякие, да и воск был не бесплатный. Вот и выходило на руки примерно то же самое, только, получается, хозяйка с Веры больше всех имела прибытка, чему очень радовалась и неустанно за то богиню Астильду благодарила приношениями.

К Вере тут относились с уважением и опаской: всё же она была другой. Но и ссориться с ней боялись: одна дамочка ей как-то нахамила, так Вера потом ей на копчике вместо бабочки нарисовала таракана. Клиент с такого знака долго смеялся, а пташку эту прозвали с тех пор Жужелицей. Да и без бровей остаться никому не хотелось, а девушка могла и криво нарисовать, и полностью выдернуть. Ни разу до этого не дошло, но угрожать приходилось. Так что Вера свое место отстояла, и не так уж это было и сложно.

Единственное, что откровенно бесило — на улице пташку добропорядочные дамы могли обозвать и унизить, толкнуть могли, корзиной задеть. И поди объясни, что она не проститутка, как прочие, а косметолог. Да даже если и проститутка — какое ваше дело? Ваши же мужья и сыновья к пташкам бегают стабильно, потому что секс — это плохо, это скучно! А не было бы пташек — наверное, и девственницы бы быстро перевелись, и насилие на улицах бы процветало. А так придет мужчина в бордель злым и голодным, а выйдет довольным и умиротворенным. И волки сыты, и ваши целомудренные задницы целы.

Вера нечто подобное даже пару раз высказала, за что едва не получила пощечину от какой-то тучной тетки. Но не на ту напали — драки она не боялась. В ее жизни все бывало: и дискотеки, и разборки в подворотне, и жена одного ее парня к ней приходила — ну не заглядывала Вера ему в паспорт! После того случая, впрочем, старалась сразу семейное положение своих мужчин уточнять. Так что тетке, наоборот, от Веры улепетывать пришлось. Потом полиция в бордель приходила разбираться. Вечер получился очень веселым, было много вина и танцев. Один из полицейских даже рискнул в ее каморку по шаткой лесенке подняться — неплохой оказался парнишка. Правда, презервативом пользоваться отказывался, но Вера живо ему описала перспективу отцовства — впечатлился, заморскую штуковину оценил и даже спрашивал, где такие приобрести. Деньги ему девушка потом обратно в кошелек засунула — не работа это была, а удовольствие. Парнишка потом еще несколько раз к ней приходил, но Вера решила, что ничего хорошего из общения не выйдет, и попросила своих новых подруг его отвлечь, пока какая-нибудь заботливая мамочка не притащилась разборки устраивать. Да и контрацептивов было ограниченное количество.