Клиника представляла собой огромное трехэтажное здание, состоявшее из трех отдельных корпусов, соединяющихся между собой переходами, – административного, собственно хирургического, где размещались операционные, перевязочные и прочие вспомогательные кабинеты, и стационара, где пациенты находились после перевода из постоперационных палат. Это было удобно – ничего не нарушало покой пациентов после операций, в этом же корпусе имелся большой зимний сад, куда могли приходить посетители, и кафе, в котором они могли выпить кофе и попробовать десерты, которые мастерски готовила наша Анна. Мне хотелось, чтобы все посетители моей клиники были довольны и лечением, и реабилитационным периодом, поэтому весь персонал старался обеспечить это любыми доступными способами.

Осмотрев своих пациентов, изменив некоторым назначения, а некоторым оставив все как было, я отдала Наташе листы и бросила взгляд на часы. Управилась за полчаса, отлично. Сегодня у меня не было назначено операций, зато должен был приехать очередной проверяющий, и это испытание похуже любой сложной манипуляции. Мне проще было несколько часов провести в операционной с микроскопом и скальпелем, соединяя нервы и кровеносные сосуды, чем водить по клинике какого-то гуся из управления, показывая ему, как и что у меня здесь устроено. Но ничего не поделаешь.

Вернувшись в кабинет, я набрала внутренний номер пищеблока и, когда Анна взяла трубку, спросила:

– Ты не забыла?

– Нет, Аделина Эдуардовна, все почти готово. Во сколько подавать?

– Я тебе позвоню, когда мы в твое царство пойдем.

– Понятненько.

Я положила трубку и подумала, что Анна, пожалуй, единственный человек во всей клинике, которому я могу доверять абсолютно. Она поддерживала меня во всем, она старалась превратить наш кухонный блок практически в ресторан высокой кухни, и ей это удалось. Однажды мне позвонила бывшая пациентка, которой я удачно вернула на место свернутый в буквальном смысле набок в аварии нос, и предложила объединить усилия и, достроив на территории еще небольшой корпус, сделать там полноценный ресторан.

– Ваша повариха достойна собственной кухни, мы могли бы неплохо зарабатывать на этом, – убеждала пациентка.

Мне подобное предложение было ни к чему. Во-первых, строить ресторан на территории клиники мало того, что безумно, так еще и запрещено, во-вторых, связываться с человеком, которого я совершенно не знаю, а только лечила, вообще не в моих правилах, ну, а в-третьих, когда я спросила мнение Анны, та замахала руками и твердо заявила, что никакая другая кухня, кроме этой, ей не нужна.

– И не надо говорить, что в другом месте я могла бы больше зарабатывать, – сразу предвосхитила она мои слова. – Меня все устраивает здесь, я сама себе хозяйка, я готовлю то, что хочу, я делаю это так, как считаю правильным, и ничего менять не собираюсь.

Мне было приятно слышать это, но я прекрасно понимала еще и то, что Анна просто боится уходить туда, где никого не знает. И на это у нее имелись свои причины.

– Матвей Иванович!

Звонкий, но какой-то встревоженный голос дежурной сестры из приемного отделения заставил его встрепенуться и оторваться от компьютера, где он уже заканчивал описание прошедшей операции.

– Да, Женя, что случилось? Я нужен?

Сегодня он дежурил в приемном отделении. Это была формальность – обычно к каждому хирургу сюда попадали по записи, однако бывали ситуации, при которых пациентов привозили из других стационаров, это относилось в первую очередь к детям. Поэтому существовал график дежурств, при котором каждый из хирургов раз или два в неделю – как выпадет – должен был в подобном случае спуститься и осмотреть больного, решить вопрос с госпитализацией или просто проконсультировать.