Когда у Джованны стал ухудшаться слух, сначала она подумала, что сломался телефон. Несколько месяцев пыталась подобрать себе подходящий аппарат. Чувствуя себя покинутой, обманутой теми, кто не хотел ее понять, она поссорилась со всеми, упрямо виня окружающих… В конце концов ей пришлось признать очевидный факт, который подтвердил и пришедший на дом врач: ее глухота связана с возрастом и это необратимо. Телефонные разговоры превратились в череду просьб повторить сказанное и неуместных ответов, все это раздражало и унижало Джованну. Порой ей не удавалось даже узнать голос собеседника в невнятном шуме, несшемся из трубки. Она понимала, что ее собеседники в конце концов оставляли попытки добиться понимания. Дела с каждым днем шли все хуже. Иногда она не слышала и самого телефонного звонка.
Новый телефонный аппарат стоял без дела на столике около кресла, в котором Джованна часами сидела перед телевизором, звук был выключен, чтобы ее не раздражал доносившийся оттуда невнятный шум. Тянулась бесконечная череда тоскливых дней, проводимых то в кресле, то у окна, из которого она бросала тоскливые взгляды на жизнь, более ей не принадлежавшую. Так прошли годы.
Проведя столь долгое время в молчании, Джованна почти разучилась говорить.
Конечно, пресбиакузис (так называется старческая глухота, вызванная возрастом, а не травмами или болезнями) может быть скомпенсирован с помощью слухового аппарата, но Джованна и слышать об этом не желала. Это бы означало для нее признание своей неполноценности, перед самой собой и перед другими людьми. Пришлось дожидаться момента, пока дверь вновь откроется, пока это долгое молчание вновь заполнится дружескими лицами, пока хоть щепотка доверия смягчит горечь отчаянного бунта против собственной немощности.
Ухудшение зрения или слуха усложняет многие действия повседневной жизни: поприветствовать людей, которых встречаешь на улице, перекинуться парой слов с соседями, впустить человека, стучащего в дверь. Неловкость и стыд лишают возможности обмениваться этими приятными жестами человеческой сердечности. Изоляция становится чуть ли не добровольной, из боязни, что даже кратковременное вторжение других людей затруднит контроль или удовлетворение потребностей и функций тела.
В целом в пожилом возрасте люди реже выходят на улицу, потому что становятся более осмотрительными и отсиживаются дома в непогоду или в жару. Дни становятся менее наполненными, время словно течет медленнее. «Время будто остановилось», – часто говорят старики.
Одинокий человек больше подвергается опасности насилия и произвола, он испытывает множество трудностей в повседневной жизни, в нем больше страха, депрессии и потерянности, он больше болеет, с большей вероятностью попадает в дом престарелых. За одинокими чаще приходит смерть.
Старики боятся одиночества. В одиночку они более беззащитны, больше рискуют стать жертвами ограблений, мошенничества, произвола и насилия. Такое случается в Европе, где старики, не только на улице, но и в стенах дома, расстаются с жизнью в результате агрессии. Такое случается и в Африке, где стариков убивают их же родственники за то, что те якобы колдуны и «украли жизнь» у других умерших членов семьи.
Оказаться в полном одиночестве именно тогда, когда покидают силы, означает в одиночку противостоять ряду тяжелых и весьма конкретных проблем. Поэтому быть другом старика часто означает брать на себя обязанности, которые обычно исполняют более молодые члены семьи, помогая ему в многочисленных бытовых затруднениях и жизненных потребностях. Это значит заполнять своим обществом зияющую в их жизни пустоту – это вопрос чувств и отношений, но нередко он становится вопросом жизни и смерти.