– Корнеев! А-ну, слезь оттуда! – раздался властный окрик.

– Ха-ас, ты чего? Интересно же!

– Интересно ему! А если эта дрянь ядовитая, тогда что? А ты ее голыми руками обрываешь!

– Понял. – Я потянул из-за ремня складной нож. Вниз полетели срезанные стебли, из-под зелени появились очертания смутно знакомой фигуры. Да ну нафиг!!! – Хас, ты такое видел?

– Нет, не видел. А ты что, с этим трубачом лично знаком? – усмехнулся старший товарищ.

– Почти… – пробормотал я, с недоверием ощупывая покрытую бронзой статую пионера-горниста. Господи, откуда он здесь взялся?!

– Слезай уже, археолог-любитель, – позвал меня Хасиддо, – я направление на выход определил. Тут всего ничего – километров двадцать будет.

Под ногами бугрился округлый камень мощеной улочки, по бокам возвышались дома, сиротливо глядевшие на нас пустыми глазницами темных окон, а за спиной осталась площадь с земным памятником. Кстати, а городок-то действительно смахивает на старую Европу: те же неприветливые улочки, те же узкие переулки, куда только боком и протиснешься, вот только шума людского не хватает, запахов; идешь как в музее…

«Обратите внимание – слева памятник архитектуры семнадцатого века. Стиль – по́зднее фиг-его-знает-что, всем смотреть и восхищаться! Корнеев!!! Немедленно отлепил жвачку с фасада!!!» – будто наяву услыхал я голос Инги Валерьевны, нашей классной руководительницы. Я даже хмыкнул: как вчера было! Мимо с деловитым жужжанием пронеслось мохнатое насекомое, смахивающее на крупного шмеля; меж камней мостовой тут и там гордо торчали проросшие стебли, даже на вид – жесткие и неприятные; тихо скрипели покачивающиеся вывески над дверями. Мои подозрения по поводу мертвого города обретали все большую уверенность. И ведь что-то заставило людей бросить обжитые места… Или кто-то. Ох, не столкнуться бы с этим…

После часа или около того путешествия по запутанным улочкам, мы остановились у двери харчевни. По крайней мере, вывеска с изображением миски и ложки намекала именно на это.

– Вот, к слову, еще один образец схожести культур в мирах, – заметил Хасиддо, толкнув дверь и первым проходя в помещение. – Можно не знать местного языка, но уж такие родные с детства предметы узнаешь с ходу, да и сами они тоже встречаются в подавляющем большинстве миров. Вилка, к примеру, мало где распространена, а вот ложка, хоть и разных размеров и форм, – практически повсеместно.

Н-да… Как и ожидалось, заведение нас встретило пустым залом. Семь рядов длинных деревянных столов, мощные лавки, отполированные до блеска задами посетителей, потухший камин с висящим на крюке закопченным до черноты котлом, дверь, видимо в каморку, сразу же за барной стойкой, лестничный марш с перилами, уходящий на второй этаж, и пыль. Всюду – на столах, на полу из горбылей, в плошках светильников с торчащими из застывшего жира фитилями – она лежала ровным нетронутым слоем. Я выглянул в окно. За время наших блужданий полдень сменился мягким сумраком вечера. Не мал оказался город, ничего не скажешь, может, не мегаполис, но уж точно не провинциальный городишко.

– Значит, так, – начал распоряжаться старший товарищ, – дверь запри, вон засов в углу стоит. И окна закрой ставнями. А я проверю второй этаж и займусь освещением.

– Мы что, тут остановимся? – спросил я, когда он снова вернулся в зал.

– Тебе что-то не нравится? – Хас шел вдоль стен, зажигая фитили в светильниках. – Дверь крепкая, окна закрываются, комнаты с кроватями опять же. Или ты предлагаешь другое место поискать для ночевки?

При свете трепещущих в глиняных чашах язычков пламени зал преобразился. На стенах заплясали тени, в углах скопился мрак.