Я увидел его издали – крошечное красное пятнышко, идущее пересекающимся курсом метров на тысячу выше. Ты, полагаю, можешь догадаться, о чём я подумал: кто-то из „воздушного цирка“ печально известного барона Рихтгофена, невесть откуда взявшегося на нашем участке фронта (ещё вчера о чём-то подобном ни слуху, ни духу, а ты знаешь, как быстро разносятся подобные сведения!). В общем, я стал махать шлемом, пытаясь обратить внимание наших на неожиданную угрозу – и махал, пока не сообразил, что что-то тут не так.

Во-первых, пятнышко было одно, а эти, из Jagdgeschwader-I, как известно, меньше, чем эскадрильей обычно не отправляются на вылет. Во-вторых, оно быстро росло, приближалось – и уже очень скоро стало ясно, что никакой это не истребитель, а дирижабль очень необычной, можно сказать, невиданной конструкции. Честное слово, лучше бы оказался истребитель – хотя бы и самого Рихтгофена!

Прежде всего, эта штука, оказалась здоровенной – может, и поменьше германских цеппелинов, но уж точно не уступающая размерами самому крупному из наблюдательных аэростатов или, скажем, британских „блимпов“. Ну, знаешь, тех, двухместных, у которых вместо гондолы висит фюзеляж от самолёта с мотором? Только этот не был похож ни на блимп, ни на привязной баллон – скорее, на несуразно огромного жука-плывунца, только не черного, с металлическим отливом, какими они бывают в природе, а ярко-алого цвета. Какое-то время он шёл прямо на меня, и я обратил внимание что „анфас“ эта штука тоже как плывунец – формой напоминает двояковыпуклую линзу, и даже, вроде, лапки-вёсла имеются, с чем-то похожим на полупрозрачные красные перепонки. Не подумай, Жиль, я не был пьян! Перед полётом – ни-ни (вот потом, дело другое, а как же!), и если эта штука мне померещилась, то вместе с десятком других парней из нашей эскадрильи, которые вместе со мной рассматривали приближающуюся каракатицу, не очень-то веря своим глазам.

Потому, наверное, мы не сразу начали стрелять – а когда начали, было уже поздно. То „плывунца“ оставалось метров сто, и майор Роккар, очнувшийся, как и полагается, командиру, первым, развернул свой „Сопвич“ в его сторону, намереваясь открыть огонь из синхронных пулемётов. Его манёвр повторил де Санлис – помнишь, улыбчивый такой, родом из Орлеана? Остальные продолжали лететь по прямой, как и было договорено в случае появления неприятельских истребителей: Роккар со своим ведомым поворачивает навстречу неприятелю, чтобы помешать их атаке, остальные же смыкают строй и все вместе отбиваются из шкворневых пулемётов. Помню, меня поразило, с какой скоростью летит эта алая штука – ненамного медленнее нас, а ведь это, по всем признакам, дирижабль, а не самолёт!

Роккар начал стрелять метров со ста, и „плывунец“, получив словив в свою красную морду несколько точных (а кто бы, скажи на милость, промазал по такой громадине?) очередей, отвернул. Но этот манёвр он проделал слишком шустро для аппарата легче воздуха – а напоследок плюнул навстречу Роккару и Санлису струёй какой-то не то пыли, не то газа. Я боковым зрением заметил, что оба „Сопвича“, пытаясь увернуться от этого „выстрела“ кинулись в разные стороны, но не успели, зацепили кровавое облачко – Санлис плоскостью, а майор влетел в него целиком.

Честно говоря, я не очень-то за него испугался – решил, что это какой-то ядовитый газ, ну а в воздухе, на большой скорости это не слишком-то опасно, особенно когда сидишь позади перемалывающего воздух пропеллера. И не поверил своим глазам, когда увидел, что „Сопвич“ Роккара, устремился к земле – и не просто так устремился, он словно истаивал в падении этим самым кроваво-красным то ли газом, то ли пылью. Высота, как я уже писал, у нас была приличная, около двух километров – и, честное слово, не вру, Жиль, он так и не долетел до земли, растаял в воздухе подобно комете, которые, как уверяют астрономы, истаивают, оказавшись поблизости от солнца, превращаясь в собственные газовые хвосты!