– Привет, красавица.

– Конечно, еще фингала не хватает для полной красоты, – беззаботно ответила я, стараясь перевести тему комплементов куда подальше.

– Да тебе и с синяком нормально. Но все же не советую, – посмеялся он, поправляя крепкой рукой свою черную шевелюру.

– И на том спасибо, – выпалила я.

Мужчина усмехнулся и, показав на машину, лениво предложил: – Милости прошу, а то замерзнешь.

От неприятного ощущения, что не стоит этого делать, захотелось погрызть ноготь. Вредная привычка с детства. Посмотрела на ворота, а потом на кабинку охраны, и тяжело вздохнула.

– Кристи, посмотришь, что напечатал, подпишешь, и я поехал. Работы по горло, а я еще не обедал.

Стало стыдно за свои раздумья, когда мужчина приехал черт знает откуда, чтобы одноклассница не напрягалась, а я тут выпендриваюсь.

Улыбнулась и обошла машину, садясь на переднее сиденье.

– Ну, давай, – весело попросила я, когда он сел на водительское место, и тут же получила для ознакомления два листа.

Внимательно прочитала в сухом корректном исполнении Витали описание всего того, что я ему рассказывала вчера утром, и утвердительно кивнула. Поставила красивый автограф, передала в руки мужчине, и воодушевленно поинтересовалась:

– Надеюсь, этот козел там не наслаждается жизнью?

– Нет, уже по морде от таких же дебоширов получил за крысячьи повадки.

– Аа-а-а, это он любит. Значит, не скучает, – заметила я.

– Да уж. Точно, хотел же еще предупредить. Готовь документы, не теряй время, чтобы нормально квартиру продать, а то сейчас ее в притон превращают. Чем скорее, тем лучше, а потом уже отложишь, или что там хотела.

– Какой притон? – возмутилась я, округляя глаза.

– Меня вчера трое твоих соседей вызывали из-за бля…а в вашей квартире. Пришел, а там… даже не буду рассказывать. В общем, сожительница Боглашина в больнице, а трех неадекватных насильников упек к нам. Так что…

– Ужас, – выдохнула я, не веря, что такое может произойти. – Но как?

– Да что от нее то ожидать? Еще та змея. Она у нас по каким только статьям не числится. Мразь, а не женщина. И тут виновата сама: пригласила, но мужики оказались обкуренными и решили с ней все разом грубо поразвлечься.

Сидела в шоке, а потом спросила:

– Как она сейчас?

– А что ей? С утра брал у нее показания. Нормальная уже. Курить требует, и уже всех медсестер послала куда подальше.

– Ого… вот тебе и Пушок… – задумчиво произнесла я.

– Как? – нахмурившись, переспросил Виталий.

– Так ее Боглашин представил, когда она заявилась к нам, – пояснила я, чувствуя, что уже спарилась в машине.

– Аа-а-а… эт она свою фамилию перековеркала, – пояснил мужчина. – Пушкова она.

– Понятно… – усмехнулась в ответ.

– Ага, – произнес Суриков и, убрав в бардачок папку, повернулся ко мне, что сразу стало неловко.

Красивые у него глаза – голубые, и такие грустные, что в сердце появилось презрение к себе, что я тут нос ворочу от нормального мужика.

– Как у вас… с ним? – вдруг спросил друг, и я тут же мысленно завыла.

Облизнула губы в надежде свалить от назревающего неприятного разговора, пока все не ухудшилось, ведь зная Виталю, он просто так не успокоится.

– Виталий… давай…

Мужчина осторожно положил свою руку на мою, лежащую на сидении, и сжал ее. Сглотнула, понимая, что вновь придется обижать одноклассника. Но с другой стороны, зачем меня вечно тварью выставлять, что я такая жестокая? По-человечески все ему сказала, а он опять… Что еще нужно?!

– Кристи, ты еще можешь передумать. Переедешь ко мне…

Только хотела ответить, как сбоку послышался стук по стеклу костяшками пальцев, и через секунду дверь с моей стороны открылась, и я увидела чересчур спокойного на вид, но безумно злого по глазам Литунова. Он стоял в расстегнутом черном стильном пальто, и, казалось, что совсем не чувствует холода.