как так получилось?!), темные красивые портьеры, комод. Все в шоколадно-молочном цвете. Красиво, строго и холодно. Возможно, потому что все тут как в гостинице, ничего лишнего.

Увидев в стене две двери, направилась туда и, открыв одну, попала в ванную. Значит, за другой дверью гардеробная, но я не стала проверять.

Так странно. Ничего не понимала и не помнила, что еще больше угнетало. Как только вышла из уборной, накинув темно-синий халат, направилась на выход из спальни, оказавшись в коридоре. Дальше я все знала, только, оказывается, в хозяйской комнате не была.

К губам нельзя было притронуться, опухли до невозможности и ужасно болели, как, впрочем, и спина. Лицезрев себя в зеркало, когда была в ванной, заметила огроменный синяк на пояснице и черный след на боку. Да уж… хорошо же я вещи забрала. Несомненно, запомню на всю жизнь.

Спустившись по лестнице, посмотрела по сторонам и, учуяв запах кофе, пошла на него. Пройдя в огромную бежевую кухню, увидела нашу любимую повариху, Галину Петровну. Жизнерадостная добрая женщина маленького роста, немного полноватая, и ее ласковая улыбка могла растопить любое черствое сердце. Замечательный друг, хоть и годится мне в матери.

Она стояла у дубового рабочего стола, над которым висели кастрюли на держателях, и месила тесто.

– Здравствуйте, Галина Петровна, – вежливо поздоровалась я и направилась к обитым кожей деревянным стульям на высоких ножках, стоящим в ряд. На их спинках с тыльной стороны были выжжены узоры, которые мне очень нравились.

Села и окинула комнату беглым взглядом. Большую часть помещения занимал громоздкий угловой кухонный гарнитур. Ближе к окну стоял овальный обеденный стол с деревянными стульями.

– Доброе утро, милая! Как ты себя чувствуешь? – взволнованно осведомилась Галина Петровна, окидывая меня придирчивым взглядом.

– Утро… А сколько сейчас? – уточнила я.

– Пять утра… еще совсем рано. Зачем так рано поднялась?

– Не знаю… А вы?

– Мне уже не спится, а вот ты должна отдыхать, – поучительно сообщила женщина.

– А где Кирилл Але…

– Он уснул в гостиной, я там ему расстелила. А тебя положили в спальне. Врач приходил поздно вечером, осматривал.

– А я? Спала?

– Нет. Ты, конечно, была замученная, но показала побои, а потом опять отключилась. В общем, назначил тебе Алексей Сергеевич мази для губ и для тела. Сказал, что вроде все в норме, но, если вдруг будут ухудшения, немедленно ехать к нему.

– Ничего не помню, – виновато проговорила я, озадачиваясь склерозом и потерей памяти.

– Устала. Стресс. Все накопилось. Я потом тебе успокаивающий чаек принесла и, пока не выпила, стояла над душой. Сварила, пока тебя обследовали. И Кирилла заставила, когда он детей уложил.

– Сам? – удивленно воскликнула я.

– Так он всегда сам. Зина-то никогда, даже когда они жили вместе, а теперь и подавно…

– Какой молодец. Ой, а моя Ариша! – пораженно выдохнула я, вскакивая со стула, тут же зашипев от боли.

– Сиди! Не дергайся! Она вместе с мальчиками уснула. На диване ей постелила, рядом с их двуспальной кроватью. Литунов рассказал сказки, и все уснули, естественно, после праздничного ужина, который ты так и не попробовала. Готовились же вас встречать. Хорошая у тебя сестренка. Добрая и вежливая девочка.

Улыбнулась. Так приятно слышать про мою нежную Ариночку добрые слова, что сразу появляется улыбка до ушей. Я очень ее люблю. Потом вспомнила про сумки, и только сделала шаг, как услышала:

– Куда? Травяной чай выпей для сил с клубничным пирогом. Вчера готовила. Эх-х-х… как жаль, что все так получилось.