– Пойдемте в дом, – кивая, сказала я. – Мне кажется, у меня есть разгадка.

В комнате я первым делом подошла к тумбе-инвалиду, у которой отсутствовала одна ножка. Одной дверцы тоже не было, и кучка доисторических видеокассет, покрытых пылью, была видна как на ладони. Я взяла верхнюю коробочку – аккуратно, с краешку, двумя пальцами.

– Видите?

Арефьев пока ничего не видел, но распорядился снять отпечатки с коробки. Затем спросил:

– Ты это по приколу или как?

– Нет. На ней пыли меньше – это раз. Посмотрите на картинку – это два.

– Ну, «Том и Джерри». Смотрел по молодости. И что? – Арефьев выразительно вздохнул, мол, чего ты хочешь от меня, что за тесты?

– А то, что если вы смотрели, то сами знаете, откуда львиный рев.

– Не понимаю.

– «Метро Голдвин Майер»! – с радостью провозгласил Максим, которого и вынудили снимать отпечатки.

– Именно! Там же в первые секунды перед каждой серией рычит лев! Неужели вы не помните?

– Хм… Ну допустим. А ты думаешь, что эта хрень в бомжатнике работает, что ли?

– Так давайте проверим!

Вилка проигрывателя была включена в розетку, в углу горел маленький светодиод, показывая, что прибор готов к работе. Удивительно, но в «бомжатнике» до сих пор не отключили электричество, по всей видимости, уехав за границу, владельцы продолжают платить по счетам.

Я нажала на кнопку, выдвинулся считыватель кассет. И он был, как и ожидалось, отнюдь не пуст. Я сперва ничего не заметила, просто взяла черную кассету, и это уже Максим указал на мои ладони.

– Смотри!

– Это кровь, – вторил ему Арефьев и, осторожно взяв у меня из рук предмет, покрутил под УФ-лампочкой. Под нужным углом мы прочитали еще одно послание – кровавое на черном фоне. Всего лишь одна цифра.

«6».

– Шесть? Что это значит? – Петрович так смотрел на меня, будто у меня были все ответы.

– Я не знаю. Шестое чувство?

Арефьев нахмурился. Ему явно не нравился мой сарказм, тем более в таких обстоятельствах. Но выбирать, с кем сотрудничать, ему не приходится. Бери что дают, как говорится. Учитывая, что появился очередной псих, оставляющий мне послания, ему так или иначе пришлось бы со мной взаимодействовать, как минимум задать парочку вопросов. А тут я сама приезжаю, помогаю, демонстрирую явную готовность сотрудничать, и искать меня не надо. Пал Петрович понимал это все, поэтому мудро отмалчивался в ответ на все мои колкости.

– Но как он узнал, что мы заглянем внутрь и достанем видеокассету?

– Лев, – пожала я плечами. – Это же элементарно, Ватсон!

Другие мужчины с удивлением воззрились на нашу колоритную парочку. Если какая-то девчонка называет майора полиции с богатым опытом ведения оперативно-разыскной работы всего-то Ватсоном, помощником, сайдкиком, то она явно оставляет роль Шерлока себе.

Арефьев и тут смолчал. Однако, когда он произносил следующую фразу нарочито ровным тоном, его ноздри так и раздувались:

– Сейчас приедет следователь, вот с ним всеми своими затейливыми версиями и поделишься.

Я вздохнула. Не люблю я следаков, хоть убей… Вспомнить хотя бы взаимно-неприятное общение с Федором Евгеньевичем… Вот будет прикол, если снова с ним меня столкнет судьба.

Приехавший следак оказался другим, видимо, район его, но впечатление произвел примерно такое же. А я его примерно так же эпатировала, как и того. Жаль, была не в образе Кассандры, вышло бы куда более уморительно. Короче, продержали меня до самого вечера. Зато я успела узнать, что животным, пролившим в коридоре кровь, оказалась обычная дворняжка.

– Торопитесь? – уловил следак по фамилии Цепин мою привычку сверяться с циферблатом.