— Вот так-то, Тигра. Такой вот я чертов неудачник.

Хомяк был во всех отношениях приятным собеседником. Не перебивал, охотно слушал, сочувствовал, лишь изредка прерываясь на то, чтобы накрутить пару сотен кругов в своем колесе. Я же, разговаривая с ним, представлял, что исповедуюсь перед дочерью. Давно заметил, что, когда проговариваешь проблему, создается более полная картина.

— Хотите добавки? — поинтересовался подкативший дроид-официант.

Долив газировки был бесплатный, а я столько нарассказывал хомяку, что в горле пересохло.

— Не откажусь.

Дроид наполнил стакан и отъехал. Я залпом его опустошил, а когда поставил на стол, рядом появился мужчина лет шестидесяти, почти седой, грузный, с выпирающим из-под рубашки пузом. Взгляд его бегал, словно незнакомец боялся смотреть мне в глаза.

— Прошу прощения за беспокойство, — сказал он, тяжело дыша. — Вы не в Пояс?

Я кивнул, не настроенный общаться, уже выговорившись перед хомяком. Мне сейчас хотелось покоя, да и человек не понравился.

— Случайно не по контракту с Первой Марсианской? — задал еще один вопрос неприятный мужчина.

— Именно, — лаконично ответил я и не удержался, съязвил: — А что, в Поясе кто-то еще работает?

— О, много кто! — всплеснул руками мужчина. — Простите, я не представился. Ирвин. Ирвин Горовиц.

Руки он не протянул, напротив, спрятал за спину. Я назвал свое имя и критически изучил Горовица. Одет тот был в недешевый, но видавший виды костюм, а из расстегнутого пиджака выглядывала мятая рубашка. Ирвин никак не походил на будущего шахтера. Что он забыл в Поясе? Да и на сотрудника Первой Марсианской совсем не тянул…

Тем временем человек, представившийся Ирвином Горовицем, не замечая моей неприязни, показал взглядом на стул:

— Не против?

Только сейчас я обратил внимание, что гул ожидающих усилился, причем с каждой минутой выкрики становились все более нетрезвыми, и огляделся. Пока я ел и общался с хомяком, сектор посадки заполнился публикой разной степени потрепанности. Даже в кафе не осталось ни одного свободного столика.

Я пожал плечами:

— Садитесь.

Ирвин тяжело опустился на стул напротив, покосился на хомяка и вздохнул:

— Вы, наверное, думаете, что мне здесь не место? Какой из меня космический шахтер, ведь так?

— Ничего я не думаю.

— Я все же объясню, — сказал Горовиц, и по его тону стало понятно, что это скорее нужно ему, чем мне. — Понимаете, я всю жизнь работал на фондовом рынке…

— Рад за вас. Только не понимаю…

— Дослушайте! — горячечно перебил навязчивый собеседник. — Я сделал состояние, но потерял его во время панического обвала — помните, когда открыли Сидус? Народ тогда решил, что грядет конец света или по меньшей мере все земные корпорации обанкротятся… Потом… — Он почмокал губами, взгляд его наполнился вселенской печалью. — Потом…

— Вложились в оборонные технологии, решив, что грядет война с чужими, и разорились?

— Нет, хуже. Запаниковал, вышел в деньги и вложился в «Дрисколл Инкорпорейтед».

— Без понятия, что это.

— Производство бункеров! — объявил Ирвин, словно это все объясняло. Впрочем, я и в самом деле понял — и чуть не рассмеялся ему в лицо.

— Это вы зря.

— Тогда так не казалось! Но вы правы. Зря, потому что апокалипсиса не случилось и паника быстро спала. В общем, я прогорел. А потом… — Ирвин запнулся, махнул рукой. — А, чего уж там, это и так не секрет. Я, значит, начал играть на бирже деньгами клиентов. От тюрьмы удалось откупиться, но остался ни с чем. Слетел в самый низ гражданской иерархии… Даже дети от меня отказались и запретили общаться с внуками…