– То есть одна из этих ран оказалась смертельной? – уточнил Мик Джонсон, глядя на мертвое тело Лизы Флэннаган.

– Та, что была нанесена в сердце, – подтвердила Дженни. Она считалась опытным экспертом, а ее отчеты порой потрясали воображение детальностью. – Остальные были поверхностными. Их наносили для того, чтобы причинить боль, но не убить.

Лу Гудман нахмурился.

– Восемьдесят восемь несмертельных ранений?

Дженни кивнула.

– Так и есть.

Большинство людей предпочитали общаться с Лу, настолько раздражительным нравом обладал его напарник. Гудман слыл обаяшкой, тогда как Джонсон всегда был чем-то недоволен и не скрывал своих эмоций. Джонсона недолюбливали все, кроме Дженни Фойл. Лу Гудман казался ей скучным занудой. Видимо, брали свое ирландские корни мисс Фойл – мягкие, понимающие мужчины казались ей слабаками. То ли дело Джонсон! Да, не красавец, да и выглядит потрепанным в своих застиранных рубашках, зато его грубоватый юмор и хамоватые манеры говорили о том, что перед вами настоящий мужик. А «настоящий мужик» и «политкорректность» – понятия несовместимые.

Одним словом, Дженни любила, когда Мик заходил в лабораторию.

– Значит, ее пытали? – спросил Джонсон. – Ты об этом?

– Именно. Над ней измывались, и довольно долго. Давали отползти, вселив надежду, а потом все начиналось снова. Ребята, Лизу Флэннаган зверски мучили. Зверски.

В повисшей тишине Дженни с жужжащим звуком застегнула молнию пакета, скрыв изувеченное тело, по которому едва можно было понять, мужчина это или женщина.

Первым заговорил Гудман:

– Продолжительность пыток и время смерти установлены?

– Да. Между первым ударом и последним, ставшим для мисс Флэннаган смертельным, прошло несколько часов. Не стану вдаваться в детали, но уровень потери крови и рубцевание порезов говорят о том, что денек у девушки выдался чудовищный, – между делом сказала Дженни.

– Следов сексуального насилия нет?

– Ни единого.

– Она хотя бы сопротивлялась? – спросил Джонсон.

Дженни выгнула бровь и со щелчком сняла перчатку.

– Сначала я решила, что она даже не пыталась бороться: возможно, ее парализовало от ужаса, – однако, уже завершая осмотр, обнаружила кусочки кожи под ногтями. Образец крохотный. И знаете… довольно неожиданный.

Оба детектива подались вперед.

– Понимаете, эпителий очень странный. Я прежде такого не видела. Похоже на частицы кожи трупа.

– Трупа? – переспросил Гудман внезапно осипшим голосом.

– Да. Понимаете, как будто убийца… гнил заживо.

Джонсон прищурился.

– Что за ерунда? Ты хочешь сказать, что эту девку убил мертвяк?

– Конечно, я так не думаю! – оскорбилась Дженни. – Это же бред!

– Тогда что ты имела в виду?

– Лишь то, что эпителий очень странный. Разлагающийся. Но при детальном анализе мы точно не ошибемся, сравнивая образцы из-под ногтей с образцами, взятыми у подозреваемого, если его удастся поймать.

– Ага, какого-нибудь зомби! – Мик Джонсон игриво хлопнул эксперта по плечу. – Бродячий труп ищет новую жертву.

Дженни хохотнула.

– Теперь ты знаешь, кого искать, Микки! Если встречу подозрительного мертвяка, сразу тебе наберу. Ладно, ребята, – посерьезнела мисс Фойл, – мне пора писать отчет. Держите меня в курсе.

Выйдя из лаборатории, детективы молча обдумывали услышанное. Конечно, комментарий Джонсона про зомби был глупой шуткой, однако наводил на неприятные мысли. Как частицы кожи трупа могли попасть под ногти мисс Флэннаган? Странное дело.

Гудман первым нарушил молчание:

– Итак, пытки, издевательства, убийство. Я ничего не упустил?

– Уже немаленький набор, – буркнул Джонсон.