– Я спать, – объявил я, баюкая кошку на руках. – Мутный сегодня день был.

– Спокойной ночи, некромант, – Злобин тут же захрапел.

Ну и зря, как раз начинался четвёртый сезон, где Антибиотик вырывался на волю и начал подчинять себе Петербург запретными ритуалами и армией тьмы. Но я уже видел. Да и вообще, лучший сезон – второй.

Утром направился в школу. Погодка – лучше не бывает: пасмурно, мелкий дождик. Во дворе прибирались Пляскин и Косарь, собирая бычки и подметая шелуху от семечек.

– Захар ваш в милицию пошёл сдаваться, – сказал я. – Так что никаких дел для него больше не будет. Но если опять куда-то вляпаетесь…

– Никуда мы не полезем, Виталий Иванович, – заверили меня оба.

Я допросил зомби Захара, парни пошли на первое дело, и ко всему остальному причастны не были. Так что попробую исправить их обычным способом, без могилы.

Рядом с крыльцом остановилась красная тонированная девятка. Из неё вылез Матрас, он же директор школы Степан Геннадьевич, любовно посмотрел на свою машинку, потёр пятнышко платочком и вошёл в здание, даже не обратив на нас внимание.

– Здрасьте, – сказал курящий на крыльце охранник.

Директор прошёл мимо. Охранник посмотрел ему вслед.

– Жопой был, жопой остался, – философски заметил охранник. – А вот тебя, Могила, я точно не ожидал здесь увидеть ещё.

Я присмотрелся к нему. Точно, этот очень высокий здоровяк учился со мной в параллельном классе.

– Это ты, Годзилыч? – спросил я. – Хе, тоже не ожидал. А ты чего здесь?

– Так а работы нет, а матушка договорилась, взяли сюда. Да и охранники сюда с магическим профилем требуются, чтобы эти малолетки не устроили тут.

Годзилыч размахнулся, чтобы выбросить бычок, но посмотрел, как рьяно убирались парни, и осторожно затушил окурок о подошву, чтобы убрать его в урну.

– Ладно, за работу пора.

Он ушёл внутрь, а я остался немного покайфовать, раз уж погодка такая классная. Стало ещё пасмурнее, дождь пошёл сильнее, а ещё я вчера избавился от трёх подонков, а заодно и провёл воспитательную работу. Всё просто идеально.

– Годзилла идёт! – зашипел Пляскин, и оба начали убираться ещё тщательнее.

Мимо прошла Вера Иннокентьевна Газимурова, древняя бабулька, преподавательница стихийной магии. Она раньше учила меня, и до сих пор красила волосы в ядрёный фиолетовый цвет. И да, она мама Годзилыча.

Потом шли ещё преподаватели, ученики. Пора и самому заходить в класс. Даже жалко в такую дождливую погоду киснуть в кабинете.

И тут всё пошло не так.

Из окна школы выглядывал Тимур, парень по прозвищу Шаман, который ни с кем и никогда не разговаривал. Он улыбался, глядя на дорогу.

Но стоять, он же пиромант! И в придачу, пироманьяк.

Колёса машины директора загорелись.

А ведь так хорошо всё сегодня начиналось!

Колеса машины пылали, но её ещё можно было спасти.

Я находился не так далеко от происшествия, поэтому мог колдовать. Положил руку на асфальт и стал магией вытаскивать землю из-под днища машины к её колесам. Фактически я закапывал девятку.

Самым сложным было разорвать асфальт под машиной. Дальше все пошло быстро. Закопал девятку до самого стекла и полностью потушил огонь. Но это далось мне тяжко. С Шаманом надо будет поговорить. И поговорить очень серьезно.

– Ты что сделал! – раздался сопящий голос Матраса у меня за спиной. – Моя бедная девяточка! Могильников, зачем ты её изуродовал!

– Изуродовал? – переспросил я. – Я вообще-то спас вашу машину.

Но Матрас уже не слушал. Он подбежал к машине и стал откапывать её голыми руками. Это было глупо. Сразу видно – человек никогда и ничего не копал. Хотя, наверное, Матрас просто был в слишком большой растерянности. Не сказать, что он очень глупый человек.