Нет, Варя, успокойся. Быть этого не может. Что ему здесь после жирной Москвы делать? Знаю, что вышел из тюрьмы. Оправдали? Или по УДО? Господи, да какая разница! Сколько ты ещё будешь о нем вспоминать? По ночам просыпаться от ощущения, что он обнимает? Он жизнь твою сломал, дура ты этакая! А из своей выбросил, как очередную девку. Имя твоё забыл. Господи, забыл же, я надеюсь? Я сделала для этого все. Бросила учебу, сменила город…
Мужчина разворачивается ко мне лицом, и я выдыхаю. Нет, не ОН.
- Девушка, я вам ещё раз говорю, этот горошек по акции был, - нарываясь на скандал, к кассе возвращается бабулька и машет перед моим носом чеком, - два по цене одного.
- Девушка, ещё кассира позовите, сколько стоять можно! - несётся раздражённое из очереди.
- Да, конечно! - нажимаю на кнопку вызова сотрудника и возвращаю своё внимание бабульке с горошком. - Мне очень жаль, но вы ошиблись, - говорю ей мягко. Акция уже закончилась. Я могу отменить одну банку…
- Но мне нужно две! - восклицает бабулька. - Завтра дети придут, я оливье обещала, и на Новый год поставить в холодильник.
Телефон в кармане вздрагивает вибрацией. Нет ни малейшего шанса ответить при покупателях. Иначе меня вообще растерзают, а после Элла сожрет. И вот этим горошком меня заправит.
- Верните деньги, - напирает бабулька, явно не собираясь уходить. - Или позовите администратора.
- Да, да, - возмущаются люди, - давайте администратора. Пусть придёт и за кассу сядет.
Обреченно вздыхаю и жестом подзываю охранника.
- Дядь Паш, Эллу Кирилловну, позови, пожалуйста…
Он достаёт из-за пояса рацию.
В моем кармане снова звонит телефон.
Успеваю отпустить пару человек до того момента, как ко мне подходит администратор. Я узнаю ее, даже не глядя, по запаху яблочных сигарет.
- Ну что тут у тебя снова снова случилось, Трофимова?
Моя бабка тут же активизируется.
- А вот она, - указывает костлявым пальцем в мою сторону, - пробила мне две банки горошка, вместо одной, и деньги возвращать отказывается!
- Варвара? - дергается вверх бровь Эллы. - В чем вопрос?
- Акция ещё вчера закончилась, - отвечаю, слыша, как голос дрожит. Если сейчас верну деньги, то это ещё восемьдесят рублей недостачи на нашу смену. Господи, не Новый год, а обдираловка какая-то! Ничего не успеваем! - Там, наверное, девочки ценники не поменяли. Я же никак по кассе провести не могу…
- Проведи, - Элла проводит пропуском через кассу. - Чек верни. И как закончишь смену, ко мне зайди.
Резко разворачивается и, стуча каблуками, направляется в кабинет. Конечно, ей легко чеки отменять, а мы уже почти на десять тысяч «залетели».
- Ваши деньги, - кладу бабульке ее отвоёванные. - С наступающим…
- То-то же, - фыркает она.
Закусив губу, чтобы не заплакать, отворачиваюсь и продолжаю пробивать продукты. В голове крутится простейшая математика. Десять тысяч на четверых это минус две с половиной. Это минус что? Нет, куклу Машуне я просто не смогу не купить. Она ее пол года просит. Значит, снова минус парикмахерская и сапоги. Ладно, волосы я уже приловчилась заплетать в хвост и пучок, а вот сапоги… это так и зима закончится. Почти первый месяц прошёл.
Телефон снова вибрирует. Я незаметно достаю его из кармана, чтобы посмотреть, кто звонит и, увидев на экране имя тетки, окончательно теряю покой. Что там у них случилось? Смотрю на часы. Смены пол часа осталось, а потом я обещала успеть на праздник. Мышка ждёт… Господи, только почему тетя Ира три раза звонила?
Досиживаю свою смену до двенадцати и закрываю кассу.
- Это последний, - оповещаю очередь, - остальные перейдёте, пожалуйста, на соседнюю кассу.