– Если они решили снабдить нас дополнительным провиантом, то так тому и быть! Даже спасибо скажем! – добавила к приказу Каздака Чири.

Под стенами после обстрела оказалось до сотни лошадиных туш многие еще были живы и жалобно ржали, суча ногами. И еще около трех сотен ускакало в булгарский лагерь с тяжелыми ранениями и надо полагать, там их и забьют.

А у защитников даже раненых не было.

Что касается павших под стенами коней, то валялись они там недолго. По ним тут же начали стрелять специально для этого сделанные гарпунометы, этакие тяжелые арбалеты, чем-то походившие на римские «скорпионы». Наконечник гарпуна, попадая в тушу и при попытке его вытащить, раскрывался тремя штырьками десяти сантиметров длиной. Лошадиные туши подтягивали к стене, после чего поднимали на саму стену, переваливали внутрь и уволакивали в город на разделку.

Этому попытались помешать булгары, рубя веревки от гарпунов, но их быстро отогнали массированной стрельбой из луков и арбалетов, только потери лишние понесли. Тела людей, кстати, тоже насаживались гарпунами или цеплялись кошками за амуницию и доставлялись в город, доспехи, а при удаче и оружие, лишними не будут.

В тот день, когда произошел первый штурм Сынтахстона, тайное посольство великого князя Юрия Всеволодовича возвратилось во Владимир.

– Что это ты взмыленный такой друже?! – удивился князь Владимирский, обнимая своего друга боярина Дмитрия Вышенского. – Стоило ли так гнать из-за буртасов этих? Ты уж поди не мальчик чтобы так себя загонять? Если весть хорошая так и подождать мог, а ежели плохая то тем более…

– Стоило княже, еще как стоило…

– Случилось чего?

– Случилось княже. Булгары напали на вороньих половцев наших союзных. Самого Ворона поранили сильно и неизвестно, выживет ли, нет ли…

– Хм-м…

Юрий Всеволодович призадумался. Формально договор был заключен с ханом Редедей, но в действительности всем со стороны половцев в этом вопросе заправлял черный шаман Куман и если его не станет, то и союз под вопросом. Юн еще слишком хан, хоть и говорят, что слушается черного шамана как отца родного. Так что может и не рухнет союз тайный, но…

– Буртасов нам хан Редедя уступает, но в обмен требует немедленного выступления на булгар и нанесения отвлекающего удара, – продолжил боярин, сбивая князя с мысли.

– А скажи-ка мне друже мой верный, смогут ли они устоять против булгар?

– С нашей помощью, смогут, княже, – уверенно ответил Дмитрий Вышинский.

– А без нашей?

– Хм-м… не ведаю княже, но стены у города крепкие.

– Вот только кто их защищает? Степняки все же, – усомнился великий князь.

– Там больше янычары стены стерегут, княже. Ну и степняки тоже их увечных, что на коне уже не мастаки, да пожившие.

– Что за янычары такие?

– Рабы-воины. Из наших русичей, да из тех, что с побережья Варяжского моря.

– Рабы-воины?! Правду ли говоришь, друже?! Где же это видано оружие в руки раба давать?! То только если на потеху в Риме было!

– Истинно, княже. Вот те крест, – перекрестился боярин.

– Как же он их заставил-то?! Каким колдовством?! Разве можно на рабов полагаться? В спину же ударят или просто сдадутся врагу, ведь им что один хозяин, что другой…

– Тут княже все одновременно сложнее и проще, чем мнится…

– Не говори загадками.

– Прости княже… Так вот те рабы-воины будут биться за господина своего не за страх, а за совесть и не колдовство тому виной, а личные причины. Ведь янычары те в большинстве своем женаты, да и детьми почитай все обзавелись и живут те жены с детишками в городе, да так богато, как и мечтать не могли в прежней жизни. За них и будут биться не жалея сил и жизни своей, при этом будут знать, что если погибнут, то не бросит их Ворон на прихоть судьбы, не допустит поругания. Своих янычар он держит хоть и в строгости, но в достатке, как и вдовам с детьми помогает, пока те новых мужей не сыщут.