Доктор косится на бумажку, хмурит лоб и говорит:
– Что ж, это можно… Конечно, это средство неверное, но все-таки попробуйте. Чем ваш муж торгует?
– Да у них скипидар, вохра и все эдакое… Шубный клей есть.
– Прелестно. А приказчик брюнет или блондин?
– Брюнет и даже с сизым отливом, как вороново крыло, а на шее родимое пятно и около глаза царапина.
– Царапина? Еще того лучше. Прописывать лекарство я вам не стану, а вот дам леденец, возьмите и кладите ему каждый день в чай по кусочку, да чай подавайте сами, а через неделю зайдите сюда.
Доктор вынимает из стола витушку ячменного леденца, завертывает в бумажку и подает ей.
– А мне все есть можно? – спрашивает дама.
– Все, все до капельки!
Входит купец в сибирке.
– Что у вас? Чем больны?
– А вот, изволите ли видеть, в поясах щемит и как бы что под сердце отдает, ну и голову крутит, словно как бы кто тебя поленом съездил! Явите божескую милость, полечите хорошенько, за благодарностью не постоим, – кланяется купец.
Доктор глубокомысленно закусывает нижнюю губу.
– Покажите язык… Больше, больше! Чего вы боитесь? Я не откушу! Объелись, верно?
– Это точно-с. Действительно, третьего дня на похоронах у одного подрядчика блинов двадцать съел, потом это хмельная антимония началась, пуншевую сырость разводили… и все этакое… не оставьте нас, грешных! Верите ли, разогнуться не могу! И в баню ходил, и перцовкой терся…
– Снимите сибирку и лягьте на диван.
Купец жалобно смотрит на доктора и ложится. Доктор начинает мять ему спину, спрашивая:
– Не больно? Не больно?
Купец кряхтит и стонет. Доктор напирает еще сильнее. Купец вскакивает.
– Ага! Проняло? Отлично. Я пропишу вам лекарство, но прежде всего вам нужно сидеть на диете.
– А где эту деету купить-то можно? В мебельной лавке, что ли?
– Да что же, по-вашему, диета-то – мебель, что ли! От пищи воздерживаться надо! Один суп с булкой есть. Чай пить жиденький с белым хлебом… Лягьте еще, я вас смеряю…
Доктор лезет в шкаф с инструментами и для пущей важности начинает перебирать хирургические инструменты. Вот достал акушерские щипцы. Мелькнула сталь на солнце. Купец пугается.
– Батюшка, ваше высокоблагородие, увольте от этого! Не дамся! Нельзя ли так! Вдвое заплачу! – вопит он.
– Ну, бог с вами! Только для вас освобождаю… Да главное – насчет еды остерегайтесь. Пирогов не ешьте.
Доктор пишет рецепт. Купец лезет в карман и достает синенькую.
– Так и щец, и пирожка с капусткой нельзя?
– Нельзя.
– И с морковью невозможно?
– Невозможно.
– А с рысью и с яйцами?
– Нельзя.
– А с творогом или вареньем?
– Да нельзя же, говорю вам!
– А насчет хмельного былья? – робко спрашивает он.
– Пейте, только умеренно!
– Вот насчет этого спасибо!
Купец лезет снова в карман, прибавляет к синенькой еще целковый, раскланивается и уходит.
На Фонтанке
Сквозь тонкий лед ледокольной майны на Фонтанке провалилась пробегавшая собака. Она жалобно визжала и билась, стараясь выкарабкаться из воды, но тонкий лед обламывался под ней, и она снова падала в воду. Визг ее был пронзителен и раздирал душу. На набережной стал останавливаться проходивший народ. Толпа быстро увеличивалась. Слышались соболезнования, но спасать собаку никто не решался.
– Утонет, – говорит полушубок. – Как пить даст – утонет.
– Нет, выкарабкается, – отвечает другой, – как до твердого льда дойдет, так и выкарабкается. Вишь, как визжит-то жалобно, будто человек! А спасти можно. Стоит только доску накинуть.
– Идет на пару пива, что утонет?
– Ах ты, душевная! Умирать-то тоже не хочется, – вставляет слово баба.
Стоящий рядом купец хмурится: