Теперь наступила очередь Шутта состроить гримасу.

– Мне приходилось видеть и худшее, хотя так сразу и не припомню, чтобы в одном месте собралось бы столь много бездарных стрелков. У меня, конечно, есть некоторый опыт обучения плохих стрелков, как нужно стрелять, и я бы уже давно закончил эту показуху и начал работу непосредственно с солдатами, но ее проводит «Шутт-Пруф мьюнишнз», это их коммерческое турне, поэтому выбор у меня – либо проводить сейчас эту демонстрацию совместно с ними, либо ждать еще пару месяцев, пока они прибудут сюда в очередной раз. В наше время очень трудно запретить солдатам пользоваться полностью автоматическим оружием и лазерными прицелами, вбивая им при этом в головы основы прицельной стрельбы.

Гетц кивнул, не отрывая взгляда от огневого рубежа.

– Похоже на то, что в этом мы друг с другом полностью согласны, капитан. Если вы с самого начала не научите их действовать по всем правилам, они так и будут полагаться на огневую мощь и прочую подобную чушь, вместо того чтобы научиться стрелять.

Капитан повернул голову и некоторое время внимательно смотрел на шефа полиции.

– Возможно, я не должен об этом спрашивать, шеф, – сказал он наконец, – но я не мог не заметить, что ваше отношение ко мне и моим легионерам со времени нашей первой встречи значительно смягчилось.

– Что ж, отвечу вам, мистер Шутт. Я, может, и бываю временами упрям, но, как правило, стараюсь мыслить достаточно трезво. Большинство моих патрульных полицейских тепло отзываются о ваших солдатах. Сдается мне, что кто-то из вашей роты пристрастился обхаживать полицию, и я получил немало сообщений за последние несколько недель о некоторых из ваших парней. Как я понял, они ни во что не вмешиваются и не участвуют ни в каких акциях, но мы оба знаем, что бывают случаи, когда наличие под рукой дополнительной пары людей в форме, не важно, какого цвета, позволяет удержать толпу от беспорядков.

– Это верно, – сказал капитан. – Я всегда считал, что большинство людей имеют верное представление о самих себе. Если мои солдаты убеждены, что они могут стать другими, то они и пытаются измениться к лучшему.

Тут шеф поднял руку, останавливая его.

– А теперь не поймите меня превратно. Никто никого не дурачит на тот счет, что ваша рота состоит сплошь из типичных участников рождественского хора, но все они по отношению к колонии настроены вполне дружелюбно, так что я могу гарантировать им, да и вам, некоторые поблажки.

– Ну уж не настолько большие, чтобы не отправлять рапорты в штаб-квартиру Легиона всякий раз, как только кто-то из моих людей получает служебное взыскание, – сухо заметил Шутт.

Гетц только вздохнул и пожал плечами:

– Это всего лишь следование прямым указаниям вашего командования, сынок. Они легли мне на стол в тот самый момент, когда вы появились на этой планете. У меня нет намерений лезть в ваши дела, но сдается, кто-то там, в верхах Легиона, не очень-то вас любит. Во всяком случае, они внимательно следят за вашими действиями, ожидая малейшей ошибки.

Капитан нахмурился:

– Я как-то не подумал об этом. Спасибо за предупреждение.

– Предупреждение? – Лицо шефа являло картину наивнейшей простоты. – Я просто ответил на официальное обращение за информацией одного из постоянных жителей нашей общины, коим я призван служить и которых обязан защищать.

– Пусть так. – Шутт кивнул. – Но как бы то ни было, спасибо… неофициально. Интересно, смогли бы вы…

– Капитан!

Не было никаких сомнений в необычайной важности этого обращения.

– Извините меня, шеф. Что случилось, Клыканини?