Командир переводил взгляд с одного на другого.

– Мне кажется, что я упустил во всем этом какую-то скрытую шутку.

– Правда заключается в том, капитан, – пояснила Рембрандт, – что эти двое друг с другом не очень-то ладят.

– Не ладят?

– Дело в том, сэр, – сказал Армстронг, – что тот мир, где они жили, полон самых настоящих классовых предрассудков. Они оба покинули его, чтобы избавиться от ненавистного окружения.

– Их имена говорят сами за себя, – продолжила Рембрандт. – Один из них, Спартак, выходец из низших классов, в то время как Луи, похоже, это от Луи XIV, происходит из аристократии. Оба они вступили в Легион в расчете на то, чтобы никогда не иметь дела с представителями «ненавистного» другого класса, и можете себе представить, как они были обрадованы, когда получили назначение в эту роту.

– Понятно. А как их взаимная неприязнь отражается на службе?

– На самом деле они достаточно цивилизованны в этом отношении, – пояснила Рембрандт. – Во всяком случае, не похоже, чтобы они проявляли по отношению друг к другу неистовую ярость – они просто избегают друг друга, когда это возможно, а если этого сделать не удается, то просто обмениваются пристальными взглядами или негромко ворчат. По крайней мере мне кажется, что они поступают именно таким образом. По их глазам-стебелькам и трансляторам, которыми они пользуются для разговора с окружающими, судить очень трудно.

– Но суть их отношений такова, капитан, что, мне кажется, они не будут возражать, если им дадут других напарников, – закончил Армстронг и усмехнулся.

– Достаточно откровенно. – Шутт поставил галочку в своем списке, – Хорошо. Кто следующий?

Атмосфера встречи стала значительно более непринужденной, когда командир наконец объявил о ее окончании. Все три офицера валились от усталости и обнаруживали склонность к неудержимому хихиканью при самой глупейшей шутке.

Шутт остался доволен результатами. Затянувшаяся беседа значительно сблизила офицеров, в то время как могла бы с такой же легкостью заставить их вцепиться друг другу в глотки.

– Мне остается только извиниться за то, что я потерял счет времени, – сказал он им. – И вот еще что. Можете поспать завтра подольше, а в девять часов мы вновь продолжим.

Оба лейтенанта драматически охнули.

– Хо! Отлично поработали… вы оба.

– И это он называет «отлично поработали»! – сказал Армстронг, состроив гримасу в сторону своего напарника. – Не думаю, что мы сможем сейчас даже похлопать друг друга по спине, поскольку валимся от усталости. Разумеется, завтра мы начнем с того, на чем остановились.

– Это он говорит потому, что остались еще вещи, которые знаем мы и не знает он, – осоловело заключила Рембрандт. – Как только он выжмет нас досуха, мы будем выброшены и забыты. Шутт присоединился к их смеху.

– Продолжайте в том же духе, только поспите хотя бы немного. Оба. Вам нужно набраться сил, прежде чем я снова займусь вами.

– Но все же, капитан, к чему такая спешка? – спросила Рембрандт, прислоняясь к стене. – Для чего эти наши неформальные встречи?

– Минуту назад вы попали как раз в точку, – сказал ей командир. – Вы двое знаете о наших солдатах то, чего не знаю я. И я хочу получить от вас побольше информации как можно скорее, чтобы, когда мы послезавтра… нет, теперь уже завтра начнем проверочные учения на полосе препятствий, я уже знал, что из себя представляет каждый из моих солдат.

Он оторвал взгляд от часов и заметил, что оба лейтенанта не сводят с него глаз. В их взглядах не осталось и следа юмора.

– Что с вами?

Армстронг откашлялся.