Два бойца ринулись друг на друга, оставляя за собой вспышки света, словно кометы на столкновении орбит. Их удары встретились в самом центре круга, и от соприкосновения раздался гром, а из дуэльной зоны вырвался импульс духа, от которого вздрогнули даже барьерные печати, охранявшие зрителей.

А когда пыль улеглась, оба стояли друг напротив друга, тяжело дыша, оружие из энергии начало рассыпаться на искры. Через мгновение Пэк рухнул на колени, а Чо с трудом удержался на ногах. Судья немедленно поднял руку:

– Победитель… Чо Ёнха из Дома Чо. Ученик первой ступени школы Ветра и Света.

И тут же по арене прокатились волной аплодисменты. Но даже в этом звуке некоторые взгляды вновь обратились к фигуре в старом наряде – к тому, кто ещё не выходил, но стоял на границе круга, как безмолвное напоминание, что настоящий бой ещё впереди.

Глава семьи Хваджон, старый и седовласый Ёнсан, сидел в специально отведённой ложи для почётных гостей, откуда открывался идеальный обзор на весь дуэльный круг и прилегающие к нему секции для участников. Сейчас он был один. Так как его внук уже сбежал к своим товарищам по занятиям. Его мантия с золотыми драконами и белыми журавлями на чернильно-синем шёлке мерцала в солнечном свете, но сам старик был сосредоточен не на бою, что только что закончился, и не на бурно обсуждающих его зрителях, а на одной-единственной фигуре – той, что стояла в тени ближайшего столба с вырезанными печатями.

Он уже много раз участвовал в подобных мероприятиях. Он видел, как дрожали руки даже у отпрысков знатнейших родов, как вспотевшие ладони юных мастеров вытирались о расшитые мантии, как судорожно выдыхали они, прежде чем сделать шаг в круг. Но сейчас его внимание приковал немой слуга, по-прежнему называемый “просто Андом Реем” – парень, который не должен был здесь находиться. По мнению большинства. Слуга. Ущербный. Немой. Простолюдин.

И всё же, он стоял в стороне, будто наблюдал за чем-то, что его совершенно не касалось. Его одежда была простой, изношенной, выцветшей, явно не из числа тех мантии, что полагались участникам подобных состязаний. Но он даже не пытался выглядеть значимее, не старался расправить плечи, не бросал вызов взглядами. Напротив – в его облике читалась полная отрешённость, будто всё происходящее вокруг не стоило ни капли его внимания. И это настораживало.

Подумав об этом, глава семьи Хваджон медленно прищурился, опираясь на потёртое деревянное подлокотник кресла. Он уловил взглядом, как один из участников, проходя мимо, пренебрежительно задел плечом Анда Рея, бросив в его сторону фразу, сопровождаемую усмешками нескольких других юных мастеров. Но тот не отреагировал вовсе. Ни едва заметным поворотом головы, ни движением рук, ни хотя бы напряжением тела. Ни злобы, ни страха, ни нервозности – лишь безмолвная тень спокойствия, в которой утопал он сам.

Старик наблюдал за этим с возрастающим вниманием. Всё это – безмолвие, собранность, полная невозмутимость – сейчас вызывало у него странное ощущение, как если бы перед ним стоял не ученик, не слуга, и даже не воин, а… Нечто иное. Нечто, что привыкло быть в эпицентре бури, но оставаться в её глазу – в тишине.

– …Пугающе хладнокровен… – Глухо пробормотал он себе под нос.

– Простите, господин? – Тут же наклонился один из слуг, стоящих позади.

Ёнсан лишь отмахнулся. Ему не нужно было объяснять, что чувствует человек, что видел десятки боёв, сражений, даже войн, и научился отличать пустую браваду от истинного спокойствия. Именно в этот момент в его памяти всплыли воспоминания о тех старых мастерах, что ушли в легенды. Все они в юности обладали такой же чертой – ледяным самообладанием.