Эдин тоже встрепенулся, сразу позабыв про шахматы, и готов был вприпрыжку бежать наверх, чтобы хоть одним глазком взглянуть.

Граф посмотрел поочередно на них обоих, на дочку и мальчика, и кивнул.

— Пойдемте.

Они, Эдин и Аллиель, вихрем взлетели бы по лестнице, но Граф шел медленно, прихрамывая — иногда у него болели ноги. На самом верху, оказывается, уже собрались кое-кто из замковых жителей, даже Меридита пришла. Графу и детям тут же освободили самое удобное место.

Корабли были хорошо видны, пока ещё не поравнялись с развалинами и казались маленькими, как игрушечными. Они шли, гордо рассекая волны, их паруса круто надувал свежий ветер, он же развевал цветные флаги на мачтах, и пенный след стелился за каждой кормой. И даже небо, чаще всего серое последнее время, этим утром, как по волшебству, было почти по-весеннему голубым.

Граф не сводил глаз с кораблей.

— Впереди «Гордость Кандрии», флагман короля Герейна. Следом идет «Королева Дин», флагман гретского флота. На ней принцеса Астинна, я полагаю. В её кильватере «Королева Кандина», второй лучший корабль Герейна. Следующие два корабля тоже гретцы, наверное. За ними... — он прищурился.

— Ага, понял. «Отвага» и «Верность», шнекки, построенные еще Юджином. Быстроходные, и на каждой по четыре пушки. Есть еще «Королева Элвиса», прекрасный шерк, не хуже «Гордости». Его здесь нет, видно, король решил не знакомить своих жен таким образом, — Граф хрипло рассмеялся. — «Королеву Элвису» Юджин заказал в Гринзале вскоре после свадьбы Герейна, а на воду ее спустили после рождения её первого сына. Может, теперь хоть в честь Астинны король заложит корабль? А то ни разу еще не пополнил флот после отцовской смерти, а корабли ведь, как люди — не вечны...

Граф разволновался ни на шутку: его руки дрожали и веко болезненно дергалось.

Теперь корабли поравнялись с Развалинами. Семь больших кораблей, шли себе мимо, подгоняемые попутным ветром, прекрасные, как сон. Но это был никак не сон, а эскадра, которая везла в Кандрию её новую королеву — Астинну, принцессу из Грета.

Корабли завернули за мыс, скрытый голубой дымкой. И тут раздался грохот, как будто раскат грома прозвучал совсем близко, а потом еще раз, и еще. Меридита охнула.

— Это чтой-то, никак пушки, ваша светлость? В Калье? — догадался Виллен.

Эдин знал, что это за замок Калья, видел пару раз, издали: серые стены, казалось, вырастали прямо из воды. Мощная крепость, рядом с ней деревня, и правил там, говорили, барон... как-то его там. Неудивительно, что в таком замке были пушки, которые теперь салютовали будущей королеве.

Позже до Развалин опять докатился грохот, этот был куда тише: палили пушки в следующем после Кальи прибрежном замке. А еще позже — опять, и это уже было похоже на отдаленный гул. Все замки на пути эскадры приветствовали Астинну пальбой из пушек, и только Развалины промолчали, как будто их вовсе не было. Впрочем, именно так ведь и обстояли дела, прежнего замка Верден не было. Были Развалины, бывший замок, в котором жил бывший министр бывшего... нет, предыдущего короля.

В этот день Меридита затеяла пироги с кабанятиной, которую накануне очень удачно добыл один из её сыновей в ложбине у речки, почти у самых Развалин. Попался совсем молодой, некрупный кабанчик, и потому очень и очень вкусный. Женщины сварили полный котел наваристого супа из костей, и опять же — пироги. И Меридита в этот день была на диво покладиста и не кричала, что всё будет в свое время подано на стол, так что нечего кружить вокруг кухни и мешать. Эдин, едва сунулся туда, сразу получил внушительный ломоть пирога с сочной и пряной мясной начинкой и чашку супа. Якоб тем временем уже сидел за столом и вовсю угощался, а неутомимая Меридита возилась у печи и говорила, бессвязно перескакивая с одного на другое: