– Да, но магам его только в особом составе дают. А чистый – на час-два лишает возможности чувствовать потоки. Может блокировать силу, а может спровоцировать стихийный выброс…

О! Так мне повезло просто. Или наоборот. Если бы спровоцировался выброс, то не болела бы голова от попыток выкрутиться из этой ненормальной ситуации. Не было бы ни дяденьки Стейла, ни его амбалов, ни сарая… может, и «Сирены» уже бы не было. Рисковый дядька мне попался в работодатели… или совсем больной на всю голову. В принципе, и то, и то – нехорошо…

– …Опять со своей блохастой надирались в этом тараканьем приюте? Что б её молнией побило… – донёсся из приоткрытого окна голос Талвии.

Ведьма так и не уточнила, кого именно должны побить молнии – Салин или «Поющую сирену». Но думаю, это не так уж и важно.

– Исключительно с горя! Ты разбиваешь мне сердце, и я не могу жить так дальше, понимая, что в моей жизни нет тебя, – тоном не очень хорошего актёра второсортного театра давил на жалость Дорк. – Ты бездушна и холодна, как…

– Холодильная комната в морге, – оборвала Талвия этот душераздирающий монолог несчастного влюблённого. – Прекрати паясничать, шут гороховый.

Амалья попыталась подняться, чувствуя себя неловко из-за того, что подслушала чужой разговор, но я её поймала за руку и сделала страшные глаза. Я себя неловко не чувствовала, и лишний шум мне был совершенно ни к чему. Потому что затащит ли Дорк свою даму сердца в Храм просить благословения Единого или нет – жуть как интересно было.

– Ну всё, Таль, сколько ты ещё эту комедию ломать будешь? – уже нормальным тоном спросил куратор. – Тринадцать лет на болоте. Не сегодня-завтра квакать начнёшь. Я правда стою таких жертв с твоей стороны? Счас раздуюсь от гордости.

– Смотри не лопни. И вообще, я не из-за тебя здесь…

– Я так и знал. Ты совсем не хотела замуж за Омстра Риодель. Не может брат королевы быть лучше меня…

– Ты невыносим, эгоистичен… – чуть не задыхаясь, шипела ведьма.

– Неотразим и заботлив…

– Скотина!

Бздынь!! Похоже, в этот самый момент в доме Талвии стало меньше на одну глиняную посудину.

– Идём отсюда! – прошептала Амалья, вцепившись в мою руку и силясь сдвинуть с места.

Та да, конечно. Тринадцать лет мой куратор обивает порог ведьмы, которая его посылает раз за разом. А я всё пропущу?

– Таль, угомонись, – попробовал как-то прервать поток ругани и битой посуды куратор. – Успокойся, я сказал…

Дальше что-то загрохотало, перевернулось, снова рухнуло…

– Отпусти, сволочь такая! Ненавижу тебя! Кобель чёртов! Я всё равно за тебя не выйду!

– Не выходи, – спокойно так сказал куратор, и мне снова показалось, что в его голосе пробились те самые нежные и мягкие нотки. – Только возвращайся в столицу. Пожалей моих студентов, раз на меня наплевать, а? Каждый год одно и то же. М-м-м? Та-а-аль!

Повисла пауза. Долгожданная для Дорка и такая неловкая для нас. Ну, по крайней мере, теперь я в курсе, что всё у него нормально…

– Всё, – прошептала я красной, как маков цвет, ведьме, – пошли уже, застыла… некрасиво подслушивать вообще-то!

Кидран возмущённо засопела, но, согнувшись пополам, чтобы не мельтешить в окнах и не попасть на глаза куратору, последовала за мной.

– Бирм, – прилетело из окна, когда я уже подумала, что осталась незамеченной. – Передай всем, чтобы приводили себя в порядок и собирались здесь, во дворе. Полчаса на сбор.

– Мне капец… – простонала я, надеясь на сочувствие Амальи. Но это не Милка, только хмыкнула и в который раз покачала головой, не сказав ни слова.

Ведьма.

Что с неё возьмешь?