И вот в году 1726 от Рождества Христова Эрнст Иоганн Бирон вернулся в Митаву. Он обязывался пропускать через Курляндию русские войска, не вступать ни в какие сношения с врагами России, оказывать веротерпимость православным и разрешить постройку православного храма в Митаве. Однако ж в самом скором времени за слабостью здоровья, подорванного ссылкой уральской, и дряхлостью по возрасту преклонному герцог понял, что управление Курляндией стало несоразмерно его силам, да и климат курляндский был опасен для здоровья его жены и детей. А потому он испросил милости передать управление герцогством российской короне. Императрица не смогла отказать ему в таковой мольбе и присоединила герцогство Курляндское к своим владениям, после чего мир воцарился на земле, истерзанной негодящим правлением.

Теперь от российской границы до Восточной Пруссии было рукой подать, но воеводство Жмудское таки разделяло их. Это было очень неправильно. Тут началось исполнение второй части плана, задуманного графом Шуваловым. И снова Петеньке пришлось отправиться в рискованное путешествие, теперь уже в Польшу. Никак ему не удалось побыть с маленьким сыном, ну никак. Но дела государственные превыше всего.

Правда, перед этим граф Александр Иванович заставил Петеньку выучить язык немецкий, так как беспомощное лепетание «Ich bin больной» его никак не устраивало. Попутно пришлось освоить азы языка французского. Как объяснил граф с усмешкой ехидной, сей язык зело приятен женскому полу и амуры строить по-французски гораздо способнее. Вот и пришлось учить всякие «Je vous aime», что оказалось после немецкого заметно проще. Ну, по ходу дела пришлось и какие-то английские фразы зазубрить, потому что, как сказал Александр Иванович, никогда заранее не знаешь, что может пригодиться.

Новая поездка была еще более странной и опасной, чем предыдущая. Теперь ему приходилось стеречься королевских стражников пуще прежнего, ведь господин подполковник развозил по шляхетским замкам и фольваркам прелестные листы с прямым призывом восстать против короля. Сразу после окончания победоносной Прусской войны неверный союзник и хитрый лис Август Саксонский умер, и польская шляхта после долгих колебаний и споров провозгласила королем сердечного друга императрицы Екатерины Стася Понятовского. Однако ж Стась слишком рьяно принялся исполнять пожелания королевы сердца своего, и шляхта зароптала. Впрочем, как то свойственно полякам, все недовольство шляхты выражалось в застольном бурчании вперемешку с громкими тостами за Польску, которая, разумеется, еще не сгинела, огромном количестве сожранных колбас и выпитого вина.

Графа Шувалова такое совершенно не устраивало. Поэтому по его приказу Петенька доставил некий письменный циркуляр послу императрицы при короле графу Репнину. Николай Васильевич фыркал и морщился, когда читал ту бумагу, но против бумаги из Петербурга не пойдешь. Заметим мимоходом, что встреча сия самому Валову удовольствия также не доставила – при Кунерсдорфе он был секунд-майором, а Репнин всего лишь капитаном, а вот сейчас Петенька все подполковник, зато граф Репнин уже в генералах ходит. Поэтому он испытал немалое удовольствие, глядя на кислую физиономию посла. Повздыхав изрядно, Репнин настоятельно посоветовал королю Стасю собрать сейм для принятия неотложных и наиважнейших решений. Стась, конечно же, сейм собрал, нимало не помешкав. Сейм незамедлительно подтвердил «кардинальные права», гарантирующие шляхетские свободы и привилегии, и провозгласил уравнение в правах православных и протестантов с католиками. Вот этого шляхта потерпеть никак не могла, поэтому снова принялась за усиленное истребление колбас под венгерское и ренское.