А для врага – тем более. Смерть уровняет всех. Так пусть это произойдет еще при жизни.

На следующий день ко мне с серьезным видом подошел таджик Джура с позывным «Цистит». Мудрый талантливый мужик с веселым нравом. Он был небольшого роста и среднего телосложения. Он сидел за убийство на почве обостренного чувства несправедливости. Мошенник-прораб хотел кинуть его и бригаду, которой он руководил, на деньги. В процессе выяснения отношений прораба настигла немедленная карма, и Джура убил его голыми руками. Ему дали пятнадцать лет, из которых он отсидел шесть. ЧВК «Вагнер» стал для него шансом скостить оставшиеся девять и вернуться к жене и детям.

– Командир, – сказал он, смотря мне в глаза, – я хочу пулеметчиком быть. Или хотя бы помощником пулеметчика.

– Ты в своем уме, Джура? Тебе придется таскать свой автомат, разгрузку и еще БК для пулемета. Это тысяча патронов. Примерно тридцать пять килограмм, – он внимательно слушал и понимающе кивал головой. – На тебе одновременно будет шестьдесят килограмм. Ты умрешь, братан!

– Я все обдумал и решил, командир. Хочу быть помощником пулеметчика.

– Окей! Вот пулеметчик, «Калф». Судя по телосложению, он весит примерно килограмм сто десять, – я повернулся и крикнул «Калфу», чтобы он подошел к нам. – Калф «триста», твои действия?

Джура удивленно посмотрел на меня.

– Чего ты смотришь на меня глазами побитой собаки? Твой товарищ ранен! До зоны эвакуации сто метров. Вытащишь его с оружием – будешь помощником пулеметчика, – сказал я с ухмылкой, заранее торжествуя провал «Цистита».

В ту же секунду, Джура взвалил себе на плечи тушу «Калфа», взял пулемет с коробкой на двести патронов и довольный побежал вперед.

– Не потянет «Цистит», – сказал кто-то сзади меня.

– Джура в зоне и не такое в цехе тягал, – заметил другой.

– И я не сильно большой, а «Сверкана» постоянно таскаю. – добавил «Эрик». – А «Сверкай» не меньше «Калфа».

Я с удивлением смотрел, как «Цистит» удаляется от нас и считал до ста. Примерно в ста метрах от нас он бодро развернулся и понесся назад. Опустив возле меня пулеметчика, он, тяжело дыша, победно улыбнулся.

– Записывай меня, командир!

– Мужчина! – с выражением уважения произнес я и крепко пожал его руку. – Горжусь, что знаю тебя, Джура.

Джура показывал потрясающую прилежность и талант во всем. Он серьезно и ответственно подходил к процессу обучения. Всегда был в первых рядах на полигоне.

За что бы он ни брался, все у него получалось наилучшим образом. После каждых стрельб он садился и с любовью чистил свой автомат. Было такое ощущение, что он разговаривает с ним, как с ребенком, и любит его, как своего внука. Бывало, он засыпал на занятиях, за что безропотно приседал пятьдесят раз. После очередных приседаний я решил его немного поддержать шуткой и стал стебаться над его позывным.

– «Цистит»! – протяжно произнес я. – Кто вам, сука, такие позывные придумал?

– Компьютер, – просто ответил он.

– Это, наверное, какой-то айтишник несостоявшийся от злобы или отсутствия мозгов придумал эту программу, которая лепит вам позывные.

– Хорошо, что не «Геморрой», или «Сифилис», – ответил Джура улыбаясь. – Представь, командир: пойдем мы в атаку, а украинцы услышат по рации: «“Геморрой”, “Геморрой”, атакуй пидоров! “Сифилис”, заходи справа!». Они же сразу сдадутся, командир, – с серьезным видом говорил он. Своими манерами он очень напоминал мне героя которого играл Шукшин из фильма «Они сражались за Родину».

Шутил Джура постоянно. И, это был не тупой юмор, а очень тонкий и интеллектуальный сарказм, наполненный красочными образами и подмечающий особенности поведения человека. Джура был настоящим Ходжой Насреддином – героем восточных анекдотов, которые я читал в детстве. Человек-камеди, который фонтанировал остроумием и жизнерадостностью. В нем было смешно абсолютно все: несуразная фигура, напоминающая восточного Чарли Чаплина, богатейшая подвижная мимика, которая не раз вызывала приступы смеха у окружающих. И еще он постоянно «закидывался» насваем.