— Не встречайся с ним больше. Ни разу, — требовательно выдохнул Егор. Про Лазаря ходили хреновые сплетни. Пугать Татьяну Егор сейчас не собирался, было бы неплохо, если бы она просто прислушалась к его просьбе. Девушка кивает, с видом «мол, даже и не собиралась». Хорошо бы так и было.
— И чтоб никаких больше «почти бывших», — ревниво шепнул ей в губы Егор, — с этого дня ты можешь трахаться только со мной. Увижу еще с кем-то - и на этом «мы с тобой» сразу закончатся. Поняла?
— Да, — кротко ответила Таня, чуть подаваясь ему навстречу. Девчонка была без тормозов, абсолютно не обращала внимания на публичность места, и обычно Егор таким типажом не интересовался, но сейчас находил в этом свое очарование. Они будто существовали на одной частоте, и каждое движение, каждый взгляд одного вызывал резонансный отклик у другого. И плевать было на место, на людей вокруг, на все, что вокруг происходило — сейчас имели значение только её губы, только её руки, сжимающие его пальцы.
Егор потянул Татьяну с подоконника, не давая ей разорвать поцелуй. Было даже интересно, сколько времени выдержит девушка-администратор на ресепшене клуба, но, кажется, постоянным клиентам в пустом холле посреди дня могли разрешить даже потрахаться, не то что пообжиматься. Вот что делали красивые суммы, которые Егор за абонементы ежемесячно переводил. О времена, о нравы! Даже устыдить некому.
Егор прижал к себе девчонку плотнее, пальцами правой руки зарываясь в её волосы. И снова тактильный кайф - волосы у Татьяны гладкие, мягкие. Пусть короче, чем ему обычно нравятся — Татьяне необыкновенно шла именно эта стрижка, подчеркивала чувственность её черт, делала её чуть уязвимее, ранимей с этой обнаженной шеей.
От этих поцелуев Егор будто весь наэлектризовывался, кажется, с каждой секундой накапливая в себе все больше потенциального заряда. Татьяну же колотило, причем буквально, Егор ощущал её дрожь всем телом, каждую секунду соприкосновения губ. И ведь нет, не убегала, нет, так и выгибалась к нему навстречу, с каждой секундой усугубляя накал. И нечто хищное, практически животное сейчас поднималось в Егоре от ощущения девичьего трепета. А ведь ничего не делали, просто целовались, просто обнимались, а с каждой секундой гормоны покоряли все новые рубежи. Даже тонкие пальцы Татьяны, несмело коснувшиеся щеки Егора, — и те были как раскаленные, дрожащие.
Черт. Даже до дома же не добрался. Что, опять в туалете? Егор Васильевич, кажется, ты предполагал, что у твоего недотраха нет особых побочных эффектов, да? Подумаешь, три недели, да? Подумал, блин! Вот тебе, пожалуйста, увидел соперника, и кровь горячих кельтов ударила в виски, требуя срочно заявить свои права на эту женщину. И пофиг крови, что женщина «его» дай бог час, в общей сложности. Ох, Таня, Танечка, не повезло тебе, но ты сама виновата.
8. Её безумие
— Егор! — снова вырвалось изо рта, стоило ему только снова прижать Таньку к стенке.
— Нет, ты совершенно точно хочешь, чтобы кто-то прибежал и тебя от меня героично спас, — фыркнул Егор, ладонью заставляя девушку согнуть ногу в колене. Кажется, сегодня все-таки придется походить в чулках со стрелами, потому что вряд ли третья пара у Таньки в сумке найдется.
— Я им спасу, — тихонько выдохнула Танька. Томно выдохнула, прикусывая нижнюю губу, надеясь поддразнить. Судя по сжавшимся на бедре пальцам, слегка прищипнувшим кожу, Танька аж слабо охнула от этой легкой болезненности — сработало.
Вакуум в голове, разросшийся после долгого поцелуя с Егором, Таньку даже немного пугал. Но нет, ей ничего сейчас не хотелось, кроме как поддаться. Подыграть ему, чтобы выиграть — его самого. В конце концов, три года! Три года она хотела именно этого, чтобы у Васнецова от неё рвало крышу, чтобы он её вот так хотел, без разницы где, без разницы когда, лишь бы только её. Плевать, что истинное его к ней отношение... ну просто как к любовнице. Пусть он и не сдвинут на ней, это даже хорошо, в конце концов, не всем быть идиотами. Суть в том, что Танька от его прикосновений критически перегревалась и хотела взорваться. А то, как он её целовал... Наверное, так целуют боги, так, что забываешь про все на свете. Такими поцелуями можно было разбудить (и возбудить) даже чертову Вечно Спящую Красавицу. У Таньки от близости Егора — вот такой вот, сумасшедшей, интимной — срывало крышу. С каждой секундой рядом с ним все меньше оставалось сдерживающих факторов.